Феодоровская-Костромская
икона Божией Матери
К предыдущей странице Оглавление К следующей странице
Слово Авраамия Палицына при единодушном избрании на царство Михаила Романова: "Се бысть по смотрению Всевышняго Бога" — оказалось вещим и сбылось на деле. Новый царь, "излюбленный всею землею", стал залогом успокоения Церкви и государства. При ближайших потомках Михаила укрепилось царство Русское, и до наших дней, по милости Божией, на престоле обширной и сильной Империи сияют доблестями и славою державные отрасли дома Романовых.
Провозгласив царем шестнадцатилетнего Михаила Феодоровича Романова, Земский Собор назначил ехать к нему "в челобитчиках": Феодориту, архиепископу Рязанскому, с Владимирскою иконою Богоматери и образом Московских чудотворцев, троим архимандритам — Чудовскому, Новоспасскому и Симоновскому, Троицкому келарю Авраамию Палицыну, троим протопопам, боярам — Феодору Ивановичу Шереметеву, родственнику молодого царя, и князю Владимиру Ивановичу Бохтеярову Ростовскому с несколькими окольничими, стольниками и выборными людьми из городов. Посольство выехало из Москвы 2 марта; но еще прежде разосланы были грамоты по городам с известием об избрании Михаила.
|
|
|
Феодоровская-Костромская |
Между тем послы Земского Собора прибыли в Кострому и 14 марта, подняв иконы, принесенные из Москвы, и чудотворную Феодоровскую икону Богоматери, из Костромского Успенского собора, пошли все с крестным ходом в Ипатьевский монастырь, где жил избранный царь с матерью, инокинею Марфою Ивановною. Они встретили образа за монастырем; но когда послы объявили им, зачем присланы, то Михаил отвечал "с великим гневом и плачем", что он государем быть не хочет, а мать его Марфа прибавила, что она не благословляет сына на царство, и оба долго не хотели войти за крестами в соборную церковь: насилу послы могли упросить их. В церкви послы подали Михаилу и матери его грамоты от собора и говорили речи по наказу, но получили прежний ответ; Марфа говорила, что у сына ее и в мыслях нет на таких великих преславных государствах быть государем; он не в совершенных летах, а Московского государства всяческих чинов люди по грехам "измалодушествовались, дав свои души прежним государям, не прямо служили"; что Михаилу быть на государстве, а ей благословить его на государство только на гибель; кроме того, отец его митрополит Филарет теперь у короля в Литве в большом утесненье, и враги, сведав об избрании сына его на царство, могут погубить Филарета. Послы со слезами молили и били челом Михаилу, чтоб соборного моленья и челобитья не презрел: выбрали его по изволению Божию, не по его желанию, положил Бог единомышленно в сердца всех православных христиан от мала и до велика на Москве и во всех городах. Все прежнее зло, говорили они, делалось попущением Божиим для всех православных христиан грехом, во всех людях Московского государства была рознь и междоусобие. А теперь Московского государства "люди наказались все и пришли в соединение во всех городах". Послы молили и били челом Михаилу и матери его с третьего часу дня до девятого, говорили, чтоб он воли Божией "не снимал" и был на Московском государстве государем. Михаил все не соглашался; тогда послы стали грозить ему, что Бог взыщет на нем конечное разоренье государства. Наконец священные чины, подъяв на руках честные кресты и чудотворные иконы, подошли с ними к Михаилу, и Феодорит с твердостию сказал: "Не противься воле Божией: не мы предприняли сей подвиг, но Пречистая Божия Матерь возлюбила тебя — устыдись пришествия Ея". Смутился Михаил от неожиданной, строгой святительской речи, в которой мнил слышать глас самого Бога; твердость его поколебалась: он подошел в слезах к матери, чтобы в ней найти себе подкрепление; но в то же время Феодорит со всем собором, и бояре с выборными из всех городов, и народ пали на колена пред инокинею Марфою Ивановною, рыдая и умоляя ее именем Бога, Церкви и страждущего отечества — отдать сына на утешение народа Русского, на спасение Церкви, веры и отечества. "Смотри, — говорили они в слезах, указывая на чудотворные иконы, — кто желает сего, кто пришел приветствовать тебя с избранным царем — сыном твоим". Наконец благочестивая инокиня с твердостию сказала сыну: "Божие есть сие дело, а не человеческий разум". Тогда сын повергся на землю пред чудотворными иконами Богоматери и, рыдая, произнес: "Аще есть на то воля Твоя, я — Твой раб, спаси и соблюди меня". Потом, вставши и обратившись к послам, сказал: "Аще есть на сие дело воля Божия, буди тако". Затихли в храме рыдания; на лицах присутствовавших в нем слезы печали превратились в слезы радости; весть о милостивом слове нового царя мгновенно перелетела за стены храма и вложила в сердца всех восторг невыразимый. Благочестивая старица взяла руку сына и, вместе с ним преклонив колена пред ликом Заступницы рода христианского, со слезами изрекла: "В Твои пречистыя руце, Владычеце, предаю чадо мое, настави его на путь истинный, устрой полезная ему и всему православному христианству" [1]. Тотчас возложили на государя животворящий крест, поднесли царский жезл и предложили стул царский. Самодержец всея России слушал Божественную литургию и торжественное молебствие, при окончании которого возглашено было многолетственное поздравление царю Богоизбранному. Так совершилось воцарение Михаила Феодоровича в Костромском Ипатьевском монастыре в 14-й день марта 1613 года, с того самого времени доселе торжественно празднуемый Церковию в честь Феодоровской иконы Богоматери.
Слова Феодорита с товарищами, что Михаилу нечего было бояться участи своих предшественников, потому что люди Московского государства "наказались" и пришли в соединение, — эти слова были вполне справедливы. Страшным опытом люди Московского государства научились, что значит "рознь и шатость", развязывающие руки измене. Земские люди имели столько нравственной силы, что могли воспользоваться наказанием, встали, соединились, очистили государство и отныне могут уже поддерживать нового государя. Казны нет, и взять неоткуда, ибо государство разорено, земля наполнена воровскими казаками, не знающими меры своему буйству; Заруцкий грозит с юго-востока, шведы и поляки с запада; новый государь — неопытный, мягкосердечный юноша, около которого нет людей, сильных умом и доброю волею, и несмотря на это, Михаил удержался на престоле: при первой опасности, при каждом важном случае подле царя видим Собор Земский, одушевленный тою же ревностию, с какою "последние люди" шли на очищение государства. До какой степени в лучших людях 1613 года крепко было убеждение, что должно пожертвовать всем для поддержания, охранения нового царя, восстановлявшего государственный порядок, до какой степени лучшие люди наказались в этом отношении, доказал всего лучше подвиг Сусанина. Когда Михаил, выехавши из Москвы после сдачи Кремля, жил в отчине своей близ Костромы, отряд поляков (как говорит грамота, но по всей вероятности, воровских казаков, ибо поляков уже не было тогда в этих местах), узнав об избрании нового царя, отыскивал место его пребывания с, целью умертвить нежеланного им восстановителя государственного порядка. Враги схватили крестьянина Ивана Сусанина из Костромского уезда села Домнина, принадлежавшего Романовым, и начали пытать его страшными пытками, вымучивая показание, где скрывался Михаил. Сусанин знал, но не сказал и был замучен до смерти [2].
Царское венчание Михаила совершилось в Московском Успенском соборе 11 июля; в священном обряде первенствовал Ефрем, митрополит Казанский [3].
И Дума и двор в первые годы царствования Михаила находились в смутном положении, изобличали беспорядок, бывающий обыкновенно следствием сильных бурь: развалины старины, слабые, беспомощные, лишенные главных подпор своих, низвергнутых бурею [4]; под них нанесенный ураганом новый слой, также еще не утвердившийся крепко, не вошедший в свое новое положение. При таком неопределенном состоянии и при отсутствии твердой руки, которая бы все привела в порядок, каждому дала свое место, всего легче людям энергическим, ловким, дерзким, не разборчивым в средствах, овладеть волею других и приобресть видное место.
Наконец нашлась твердая рука для управления кормилом государства. По заключении перемирия с ляхами и Литвою [5] возвратился в отечество доблестный родитель государя, митрополит Филарет, измученный долговременным пленом. После многих почетных встреч на пути, под Москвою, на берегу речки Пресни [6], встретил митрополита сам царь и поклонился отцу в ноги. Филарет сделал то же самое перед сыном и царем, и долго оба оставались в этом положении, не имея сил ни тронуться, ни говорить от радостных слез (14 июня 1619 г.).
Патриарший престол после Гермогена оставался праздным: дожидались Филарета, дожидался его Иерусалимский Патриарх Феофан, приехавший в Москву за милостынею. Вместе с владыками русскими Феофан предложил патриарший престол Филарету, "зная, что он достоин такого сана, особенно же потому, что он был царский отец по плоти, да будет царствию помогатель и строитель, сирым защитник и обидимым предстатель". Посвящение Филарета последовало 24 июня.
С этого времени начинается в Москве двоевластие: было два великих государя, Михаил Феодорович и отец его святейший Патриарх Филарет Никитич [7], и это была не одна форма: все дела докладывались обоим государям, решались обоими, послы иностранные представлялись обоим вместе, подавали двойные грамоты, подносили двойные дары. Хотя имя Михаила и стояло прежде имени отца его, но понятно, что опытный и твердый Филарет имел очень большую долю в правлении при малоопытном, молодом и тихом Михаиле. Этою неопытностию и мягкостию молодого царя уже успели воспользоваться люди, которым, по прежним делам их, не следовало быть близ престола. Иначе пошло дело, когда приехал Филарет; некоторые, привыкшие к своеволию при молодом царе, не желали возвращения его родителя, который должен был положить предел этому своеволию; другие, наоборот, были довольны тем, что с приездом Филарета они избавлялись от смутного и тяжкого многовластия [8].
Деятельность Филарета была обращена преимущественно на дела государственные. В самом начале правления предложил он меру простую, но весьма важную по последствиям: произвесть всеобщую поземельную перепись государству. Земский Собор вполне одобрил предложение Патриарха. Когда составилась перепись, правительство стало знать, с кого и сколько требовать, и доходы государственные увеличились. Помещикам определен рубеж, за который никто не мог простирать своего права; крестьяне перестали бродить с места на место и в нищенской праздности предаваться пьянству и грабежам.
Другим важным делом державного первосвятителя было учреждение патриарших приказов. Из числа их: а) Приказ судный, иначе патриарший разряд, стал заведовать всею судебною частию в значении епархиального управления. Предметами заведования были: 1) дела о построении церквей; 2) определение к духовным должностям, или точнее — выдача настольных грамот; 3) рассмотрение жалоб на духовенство и духовных лиц между собою; 4) рассмотрение преступлений против веры; 5) рассмотрение завещаний и суд по брачным делам. б) Приказ церковных дел, наблюдавший, чтобы никто не служил без ставленных и отпускных грамот и при Богослужении соблюдалось бы благочиние. в) Казенный патриарший приказ, с 1620 года собирал доходы с вотчин, посылал приказчиков, посельских и житничных старцев, брал пошлины за грамоты и печать Патриарха. г) Дворцовый приказ под управлением дворецкого с дьяками, делал заготовления и расходы по продовольствию и постройкам патриаршего дома и двора и заведовал служащими при дворе Патриарха.
Печатание книг церковных и меры к исправлению их возобновились в Москве еще до возвращения Филарета из плена. В ноябре 1616 года царским указом поручено архимандриту Сергиевской Лавры Дионисию [9], с канонархистом старцем Арсением Глухим и священником села Клементьевского (что ныне слобода Сергиевского посада) Иваном Наседкою, заняться исправлением Требника. Дионисий и его сотрудники принялись за дело, вверенное им, с живым усердием и не без достаточных пособий: кроме древних славянских рукописей, были у них четыре греческих Требника. Арсений хорошо знал славянскую грамматику и язык греческий. С такими способами увидели, что позднейшие списки Требника обезображены ошибками; особенно странно было видеть, что Требник, недавно изданный, издан был с грубыми ошибками. Исправители сделали, что могли сделать, — по мере сил и убеждению своему. Но в Москве огласили их еретиками. В июле 1618 года на соборе положили: "Архимандрит Дионисий писал по своему изволу. И за то архимандрита Дионисия да попа Ивана от Церкви Божией и литургии служити отлучаем, да не священствуют". Дионисия обвинили в том, что "имя Святой Троицы велел в книгах марать и Духа Святого не исповедует, яко огнь есть". Это означало: а) что исправители полагали сделать перемены в славословиях Святой Троицы, оканчивающих собою разные молитвы; б) в чине водоосвящения исключали слово "и огнем", как внесенное произволом невежества [10]. Напрасно Дионисий писал защищение поправкам своим. Пока происходили совещания Собора, Дионисия держали под стражею, а в дни праздничные в кандалах водили по улицам Москвы. Народ кричал: вот еретик! Хочет вывесть огонь из мира. И бросал в него чем попало. Преподобный, покрытый рубищем, был весел, как младенец. Потом в Новоспасской обители томили его в дыму на полатях и морили голодом. Арсений также посажен был в жестокое заключение. И целый год продолжались истязания с Дионисием. Главными обвинителями на Соборе были: Сергиева монастыря уставщик Филарет, ризничий диакон Маркелл да головщик старец Логгин. Маркелл мало известен, но весьма известны Логгин и Филарет. Головщик Логгин был прежде того справщиком книг при типографии, и, следовательно, теперь он стоял за личное свое дело. Все его достоинство состояло в том, что он был "громогласный певец, и хитрость грамматическую и философство книжное нарицал еретичеством". "Ты мастер всему, — замечал ему раз преподобный Дионисий, — а что поешь и говоришь, о том не рассуждаешь; вопишь великим гласом: Аврааму и семени, семени его до века". Архимандрит ввел читать в храме беседы Златоустого, переведенные преподобным Максимом Греком; а Логтину это "море сладости, яко лужа негодная, вменяшеся". Наглость его не знала себе границ, как и невежество. Уставщик Филарет был другом Логгина. Этот был еще замечательнее. Он иночествовал в обители более 50 лет, но "от простоты ненаучения две мысли мудрования недоброго на ум его приидоша; первая убо мысль сицева: глаголаше бо, наш Иисус Христос не прежде век от Отца родися, но тогда, егда послан был Архангел Гавриил благовестити Пресвятой Деве Марии. Другая же мысль ему бе мудрование: Содетеля Бога, Непостижимого и Неописанного, Отца и Сына и Святого Духа, описана глаголаше и человечеобразна суща".
Иерусалимский Патриарх Феофан, прибыв в Москву, обратил внимание любви на страдальцев: он предложил Патриарху Филарету облегчить положение их; Дионисий и Арсений освобождены были из темницы; Наседка успел освободиться от гонения еще прежде. Совершенное же оправдание Дионисию Филарет произнес не прежде того, как получил письменный отзыв от других патриархов. Тогда (в 1626 г.) особенною грамотою повелел он не читать более слова "и огнем" в молитве водоосвящения и зачернить это слово в Требнике. Таким образом волнение невежества, дышавшего расколом, было укрощено.
Исправление и печатание книг при Патриархе Филарете продолжалось непрерывно. Преподобный Дионисий и сотрудники его указали много ошибок в разных церковных книгах. Согласно с волею Патриарха особенно тщательно пересмотрены были Требник и Служебник. Но так как тревоги невежества, заволновавшегося из-за одного слова, показывали, что весьма нужна осторожность в деле исправления, да и сам Патриарх Филарет стремился более всего охранить русское от иноземного, от латинства, то в исправлении книг при нем следовали преимущественно также славянским спискам. В 1633 году окружною грамотою он требовал отобрать по всем местам и прислать в Москву для предания огню устав, напечатанный справщиком Логгином [11].
В то же время обращено особенное внимание на распространение христианства между сибирскими народами. Еще тогда, как при царе Грозном покорена была Сибирь, в ней стали селиться по местам русские; в 1603 году уже крестились некоторые из начальников чусовских вогуличей. В 1620 году по ревностной заботливости Патриарха Филарета положено было для успехов веры назначить архипастыря в Тобольск; архиепископом поставлен Киприан, игумен Хутынский, уже известный ревностию к отеческой вере. Благочестивый царь Михаил снабдил Сибирского архиепископа пособиями жизни. Ревностный архипастырь выполнял надежды царя и Патриарха, крестил многих неверных в святую веру; а чтобы и жизнь христиан не была соблазном для слабых в вере, он старался врачевать то сильное расслабление нравов, какое видно было в русских поселенцах того края. Это стоило ему многих трудов и огорчений. Для успехов веры и благочестия построил он несколько монастырей в разных местах своей епархии [12].
Заботы первосвятителя обращались и на бедственную, отдаленную Иверию. Персидский шах Аббас, пользуясь бедствиями России, страшно опустошил Грузию. Кахетинский царь Теймураз I в 1619 году писал к царю Михаилу: "Лучше бы у матери моей утроба пересохла и я бы не родился, нежели видеть, что православная христианская вера и земля Иверская при моих глазах разорены; в церквах имя Божие не славится, и они стоят все пусты". Теймураз умолял подать помощь Грузии. На Соборе духовенства и земских лиц Кахетия, Карталиния и Имеретия приняты были в подданство русского царя. Россия спешила подать возможную помощь бедствующей Церкви и государству Грузии. В 1637 году при посольстве к Теймуразу отправились "для рассмотра и исправления христианской веры" Ипатский архимандрит, два священника с диаконом, два иконописца и столяр с материалами".
|
|
Грузинская икона |
Желая поддержать мирные сношения с Россиею, разоритель Грузии, шах Аббас прислал в 1625 году посольство в Москву с дарами для великих государей. Патриарху поднесена была риза Господня в драгоценном золотом ковчеге, похищенная персиянами из Мцхетского собора [13]. При этом случае Патриарх и святители поступили весьма осмотрительно. Они рассудили, что о ризе Господней нет письменных свидетельств, а положиться на отзыв магометан невозможно: остается одно — молить Бога об открытии истины. Назначен был недельный пост с молитвою. После того в крестопоклонное воскресенье Великого поста первосвятитель, совершив всенощное бдение, повелел возлагать принесенную из Персии святыню на недужных, как древле равноапостольная царица Елена полагала найденные ею кресты на мертвеца. И как тогда истинный крест Христов узнали по силе, воскресившей мертвеца, так и теперь получено было удостоверение свыше о ризе Господней: больные разными болезнями по возложении на них святыни получали исцеления. В честь принесения ризы Господней в Москву учреждено празднество в 10-й день июля и составлена служба [14].
После 14-летнего правления. Патриарх Филарет преставился в старости доброй 1 октября 1633 года и погребен при всеобщем плаче в первопрестольном Успенском соборе. Знаменитый боярин в Думе и на поле ратном при сроднике его царе Феодоре, гонимый и невольно постриженный при Годунове, митрополит Ростовский при первом самозванце, страдалец за веру и правду в 10-летнем плене польском, наконец, Патриарх и соправитель державному своему сыну, — Филарет Никитич Романов занимает видное место между великими людьми Русской земли, как незыблемый столп Церкви и отечества в самое трудное и опасное время. Он любил просвещение: возвратясь из плена, он принес с собою с юго-запада сознание услуги просвещения для веры. В Чудове монастыре заведена была при нем патриаршая греко-латинская школа, первым учителем в ней был тот самый Арсений, который страдал пред тем за ревность свою в исправлении Требника; в 1633 году она уже подавала иностранцу-путешественнику Олеарию надежды на лучшую будущность. А в следующем году напечатали для нее при букваре несколько грамматических правил. Под надзором Патриарха Филарета составлена и исправлена его рукою "Повесть о бывших после царя Бориса замешательствах" [15].
Папизм на севере наделал столько зла, а на юге мнимое сближение с ним греческого православия (уния) раздирало Русь и топило ее в потоках собственной ее крови. В такое время недивно слышать отзыв православия о папизме не слишком мягкий. Патриарх Филарет на Соборе 1620 года положил перекрещивать обращающихся из латинства к Православию: постановление, неправое пред учением церковным, но извиняемое ужасами времени [16]. В том же духе горького недостоинства папизмом осуждены были сочинения Кирилла Транквиллиона и рассмотрен катехизис Лаврентия Зизания [17].
Хотя лютеранство представлялось менее опасным, нежели папизм, но постановление о перекрещивании римских христиан отнесено и к лютеранам. Царь строго предписал, чтобы как в Москве, так и в других городах, православные, находившиеся в услужении у иностранцев, оставили и дома их и впредь не поступали бы к ним для работ и служб.
Преемником Филарета на первосвятительской кафедре был архиепископ Псковский Иоасаф, "по изволению царя и по благословению Патриарха Филарета". Современные хронографы говорят, что "нравом и жизнию он был добродетелен, но к царю не дерзновенен", т. е. не пользовался таким значением в делах государственных, какое по праву принадлежало великому предместнику его, отцу государя. Печатание Богослужебных книг продолжалось и при новом Патриархе: Иоасаф сперва позволил издать Требник, Устав и Служебник Филарета без перемен; но потом счел необходимым исправить в них очень многое. Главное исправление состояло в пополнении чинов молитвами и действиями, частию же в отмене некоторых действий [18]. В других книгах, например в Октоихе, желали исправлять ошибки писцов поверкою, но по спискам славянским или же только одним своим рассуждением. Особенно же усердно продолжали печатать еще не напечатанные службы. В пособие к улучшению книг собирали славянские списки в Москву из монастырей; но точно так же, как при Патриархе Филарете, глубоко чувствовали и сознавали, что в исправленных книгах остается много разных погрешностей.
По кончине Патриарха Иоасафа I на престол патриарший возведен был по избранию жребием Симоновский архимандрит, старец Иосиф (27 марта 1643 года).
Вскоре после того (12 июля 1645 года) скончался царь Михаил, добродушный первоначальник державного рода Романовых на престоле русском. Пред кончиною, находясь в полном сознании, он велел призвать царицу, сына Алексея Михайловича с дядькою его, Борисом Ивановичем Морозовым, и Патриарха; простился с женою, благословил сына на царство, причем сказал Морозову: "Тебе, боярину нашему, приказываю сына и со слезами говорю: как нам ты служил и работал с великим веселием и радостью, оставя дом, имение и покой, пекся о его здоровье и научении страху Божию и всякой премудрости, жил в нашем доме безотступно в терпении и беспокойстве тридцать лет и соблюл его как зеницу ока: так и теперь служи".
Снова увидели люди русские венец Мономаха на главе шестнадцатилетнего отрока [19]. Но еще не знали они, что юному царю Алексею Промысл Божий предназначил расширить пределы государства, стесненные при отце его [20].
[1] Сказание Авраамия Палицына, с. 298.
[2] Тело Сусанина погребено в Костромском Ипатьевском монастыре, но место могилы, к сожалению, забыто. Зятю Сусанина, Богдану Савинину, и всему его потомству дарована вечная свобода от всех податей, работ, рекрутства и половина земли, принадлежащей деревне Деревнищи; а так как село Домнино с деревнями, в том числе и показанная земля, по кончине инокини Марфы Ивановны отказаны были Новоспасскому монастырю, то потомкам Сусанина дана взамен пустошь Коробово, на левом берегу Волги, отстоящая от Костромы в 35 верстах. Они основали на сей земле деревню Коробово и доныне, пользуясь дарованными им правами, называются "белопашцами". Они сохраняют грамоты царя Михаила Феодоровича, подтвержденные в 1692 году царями Иоанном и Петром Алексеевичами, а в 1767 году императрицею Екатериною II.
[3] При венчании на царство Михаила сказано было боярство двоим стольникам: родственнику царскому, князю Ивану Борисовичу Черкасскому, и вождю-освободителю князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому; Козьма Минин пожалован в думные дворяне. Яростные споры о местах во время самого торжества доказали, что московские вельможи чувствовали себя столько же независимыми, как и в эпоху междуцарствия.
[4] Знатнейшие роды боярские мало-помалу выбыли из Думы: Романовы перешли на престол, удалились Годуновы, исчезли Шуйские беспотомственно, за ними Мстиславские, за теми Воротынские, погибли самые важные, самые энергичные из Голицыных; а при чиновном составе тогдашнего общества, при малочисленности фамилий, стоявших наверху и хранивших старые предания, исчезновение важнейших из этих фамилий имело решительное влияние на состав царской Думы.
[5] Перемирие с Польшею на 14 лет заключено было в лаврской деревне Деулине, в 3 верстах от Троицкой Лавры. Через год сооружен там деревянный храм во имя преподобного Сергия, "истинного миротворца". Эта церковь сгорела в 1867 году.
[6] Речка Пресня впадает в реку Москву в Пресненской части города Москвы. В наше время этот ручей, запруженный плотинами, составляет из себя два пруда, занимаемые зоологическим садом.
[7] Путешественник Олеарий сохранил нам печать Филарета: на одной стороне была изображена Богоматерь, а на другой следующая надпись: "Смиренный Кир Филарет Никитич, Божиею милостию Великого Государя Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича всея Руссии Самодержца по плотскому рождению отец, волею Божиею по духовному чину Пастырь и Учитель и по духу Отец, Святейший Патриарх Московский и всея Руссии".
[8] Один современник (в хронографе митрополита Пахомия 1639 г.) так изображает Патриарха Филарета: "Божественные писания отчасти разумея, нравом мнителен, а владетелен таков был, яко и самому царю боятися его. Бояр же и всякого сана царского синдиката зело томяше заточенми необратными и инеми наказаньми; к духовному же сану милостив был. Всякими делами царскими и ратными владел".
[9] В предыдущих "Рассказах" мы неоднократно упоминали о преподобном архимандрите Дионисии.
[10] Арсений Глухой пишет, что из числа 12 славянских списков в 10 списках не было слова "и огнем"; в одном из двух остальных прописано оно на поле, а в другом над строкою; но в печатном Требнике это слово внесено уже в строку.
[11] Грамота — Акты Экспедиции III, № 228. Устав, изданный в 1610 году, поведено отобрать "для того, что печатал его вор и бражник чернец Логгин не по отеческому преданию, а своим самовольством".
[12] В Туринске — Николаевский, в Алапаеве — Невьянский-Богоявленский, в Таре — Спасский, в Томске — Знаменский, в Тобольске — Николаевский.
[13] О пребывании ризы Господней в Грузии сохранилось следующее предание. При распятии Господа нашего Иисуса Христа находился в числе воинов один грузин. Ему досталась по жребию риза Господня (хитон нешвенный). Возвратясь в отечество, он подарил святыню сестре своей, девице, а она, умирая, велела положить ее с собою в могилу. Впоследствии риза Господня, вынутая из могилы девицы и вложенная в драгоценный ковчег, сохранялась в Мцхете, в престольном храме первосвятителей Иверских (Четьи-Минея 10 июля).
[14] Ковчег с ризою Господнею был положен в нарочно устроенном медном шатре, у западной стены Успенского собора. Теперь эта святыня в соборном алтаре, в Петропавловском приделе.
[15] Она напечатана в Москве в 1837 году под названием "Рукопись Филарета".
[16] Правила о перекрещивании латинян и униатов отменены решением патриаршего Собора в Москве 1667 года и грамотою Константинопольского Патриарха Иеремии в 1718 году.
[17] В 1627 году рассмотрено было "Учительное Евангелие" Транквиллиона и определено — как это сочинение, так и другие сочинения Кирилла, какие найдутся, сжечь "и чтоб впредь никто никаких литовских книг не покупал" (Собрание грамот 3, 298). Книгу пересматривал священник Иван Наседка. Катехизис Зизания написал 1628 г. в Москве; исправителями были Богоявленский игумен Исаия и типограф Григорий Онисимов, спорившие с Зизанием целых три дня; они выпустили все, что им казалось новостью, и внесли то, что казалось, хотя не всегда было, стариною.
[18] Например в Филаретовом Требнике 1623 года положено погребение священников; а в Иоасафовом оно отменено. В первом: в начале чина исповеди положен указ, как иереям вязать и разрешать; здесь же положено в Великий пост, исключая первую и последнюю седмицы, есть рыбу в четыре дня недели: в субботу, воскресенье, вторник и четверток. В Иоасафовом Требнике это исключено.
[19] Царь Алексей Михайлович родился от второго брака царя Михаила с дочерью бедного дворянина Стрешнева, Евдокией Лукьяновной. Первая супруга царя Михаила была Мария Владимировна, дочь думного боярина, князя Долгорукова.
[20] Уклоняясь, по возможности, от описания дел государственных, не имевших тесной связи с церковными делами, мы не говорили о несчастной войне царя Михаила с польским королем Владиславом (тем самым, который в Смутное время был избран на московский престол). Война эта была неудачна: при заключении мира в 1634 году уступлен Польше Смоленск с несколькими городами Северского края. Для примирения со шведами (1617 г.) отдана была Ижора и Карелия, т. е. все прибрежье Финского залива.