Преподобный
Иосиф Валоцкий,
† 1515
К предыдущей странице Оглавление К следующей странице
Обозрение достославного царствования Иоанна III отвлекло нас от дел южной митрополии, о которых мы почти не упоминали с того времени, когда Православная Русская Церковь по преставлении святителя Ионы окончательно разделилась на две половины, под отдельным управлением двух иерархов.
Чистота веры и ревность к православию сохранялись в юго-западной Руси иноверной властью, несмотря на козни папизма. Мы видели, что гонение, воздвигнутое в Литве против Православия, послужило во вред самим гонителям: слабый великий князь Александр за послабление фанатизму принужден был уступить Москве свои восточные владения по Днепр. Хотя папа со времени Флорентийского Собора считал себя законным распорядителем Церкви не только на западе, но и на востоке, но уния не распространялась в Литовской Руси, несмотря на то, что ученик отступника Исидора, Григорий, долго занимал первосвятительскую кафедру Киева [1]. Преемники его были архипастыри православные, избираемые своими епископами, с утверждения Патриарха Константинопольского. Несмотря на скудость сведений об этом времени, мы часто встречаем указания на сношение их с Константинополем и никакого намека на сношение с Римом [2].
Живое и общее стремление к наукам, пробудившееся в Европе, отразилось и на западной Руси. Некоторые из дворян православных еще в XV веке слушали уроки в Краковской академии, в Праге и других местах. Необходимость охранения чистой веры предков от покушения папы заставила умножать собственные училища. А для размножения православных богослужебных книг и сохранения их от злонамеренных повреждений послужили типографии в Кракове, Вильне и других местах, учрежденные вскоре по изобретении книгопечатания [3].
Блистательным памятником заботливости южных пастырей о лучшем управлении Церковью Христовой служит Виленский Собор 1509 года. На нем составлены были правила благоразумные, твердые, достойные Восточного Православия. Изобразив печальное состояние южной своей Церкви, Собор постановил: 1) Не подкупать никого для получения сана епископского, и епископа, поставляющего в священство за деньги, лишать власти. 2) Не поставлять в священство людей чужой епархии. 3) Поставлять в священство людей достойных, одобренных судом духовника. Если бы и сам государь прислал недостойного, то всем епископам с митрополитом, явясь к государю, объявить недостоинство того и ни за что не посвящать. 4) Отлучать от священства тех, которые, скрыв свое поведение пред духовником, обнаружат жизнью свое недостоинство. 5) Не допускать до священнодействия священников и иночествующих, когда являются без увольнительной грамоты. 6) Не допускать к служению и вдовых священников, пока не поступят в монашество. 7) Священников и игуменов без вины не лишать церквей их. 8) "Если князь или боярин отнимет церковь от священника без вины и свидетельства святительского, то не давать другого священника, пока не оказана будет справедливость невинно обиженному". 9) Князь или боярин может оставлять церковь без священника не долее, как на три месяца; по прошествии срока сего посылать священника по усмотрению епископа. 10) Не отнимать имений у церквей. 11) Священник, священствующий только по воле князя или боярина, но без благословения святителя, лишается сана. 12) Также игумены-иеромонахи, произвольно удаляющиеся из обители. 13) Епископам не принимать на себя мирских дел и не уклоняться от Соборов за недосугами. Наконец, 14) "Если государь, или бояре, или другая власть пришлют за митрополитом или епископом по какому-либо из постановленных и утвержденных теперь правил, желая разрушить заповедь, положенную по правилам апостольским, и выполнить свою волю, то никому на то не осмеливаться, а всем немедленно съехаться к митрополиту, каждому на свой счет, смиренно просить государя и твердо стоять, дабы не был нарушен закон, положенный и утвержденный по правилам Божиим, апостольским и отеческим" [4].
Эти определения писаны, как очевидно, под влиянием особенной осторожности и внимания к влиянию иноверной гражданской власти; они поставлены, таким образом, в главное руководство для управления Православной Церковью среди козней папизма.
Южная Русь много страдала от набегов крымских татар; они несколько раз опустошали юг, убивали или уводили в плен христиан, грабили и жгли храмы. Особенно поражен был юг глубокой скорбью, когда татары, сделав внезапный набег, умертвили митрополита Макария [5], мужа святой жизни и пастыря ревностного (1 мая 1497 г.). Макарий отправился из Вильны в Киев, с тем чтобы заняться исправлением дел, расстроенных нападениями тех же татар, преимущественно же возобновлением Софийского храма; татары нагнали его в селе Скрыголове на реке Бчичи, за 5 миль от Мозыря. Современный летописец, знавший жизнь Макария, оплакивает смерть его как наказание за грехи паствы, но вместе видит в ней залог наград за его святую ревность. И он не ошибся: мощи Макария прославлены нетлением как мощи священномученика [6].
В северной Руси, или государстве Московском, усердие к вере и отвращение от всего неправославного были так же живы и искренни, как и на юго-западе Русской земли, хотя образование не только мирян, но и клира находилось в жалком положении. В XIV веке, даже в начале XV, еще были (особенно в Новгороде, в Москве и других городах) училища для первоначального обучения грамоте, чтению, письму и церковному пению под руководством местных священнослужителей [7], но к концу XV столетия невежество стало усиливаться. Как печальна картина, представленная блаженным архиепископом Геннадием, богомудрым ревнителем просвещения! "Вот, - пишет он к митрополиту, - приводят ко мне мужика для поставления в священный сан: я приказываю дать ему читать апостол, а он ступить не умеет; приказываю дать ему псалтырь, а он и по той едва бредет. Я отказываю ему, и на меня жалобы: "Земля, господине, такова; не может добыть, кто бы умел грамоте". Вот и обругал всю землю, будто нет человека на земле, кого бы ставить в священство! Бьют мне челом: "Пожалуй, господине, вели учить". Приказываю учить ектению, а он и к слову пристать не может; ты говоришь ему то, а он другое. Приказываю учить азбуку, а они, немного поучившись азбуке, просятся прочь, не хотят учить ее. А у меня духа недостает ставить неучей в священники. Мужики-невежи учат ребят грамоте и только портят: а между тем за ученье вечерни принеси мастеру кашу да гривну денег, за утреню то же или и больше; за часы особо... А отойдет от мастера, и ничего не умеет, едва-едва бредет по книге; а церковного порядка вовсе не знает". Вот как готовили к сану учителей Церкви! Вот каковы были познания будущих наставников народа! Святитель Геннадий молил великого князя и митрополита об учреждении первоначальных училищ, но не видно, чтобы желания его были исполнены [8].
Не было в храмах живой изустной проповеди Слова Божия: она, по необходимости, заменялась уставными чтениями из древних учителей Церкви. Люди неграмотные, составляющие огромное большинство народа, не могли освободиться от суеверия и ложных толкований, потому что поучения, писанные для древнего времени или другой страны, переведенные неясным языком и читаемые в церкви без всякого изъяснения, были для них совершенно невразумительны. Такое невежество народа открывало к нему свободный доступ всем учителям лжи, всем святителям ересей и расколов. Пагубные плоды такого посева увидим в последующее время.
Только смиренные обители иноческие продолжали распространять просвещение духовное по Русской земле; в них по-прежнему духовный опыт объяснял подвижникам тайны веры и благочестия; примеры святой жизни разливали свет и жизнь на современников. Во многих обителях списывали отеческие сочинения, заносили в летописи события современные, писали жития угодников Божиих.
Памятником пастырской заботливости святого владыки Новгородского Геннадия сохранился составленный им полный список Библии [9]. При этом он желал не только доставить православным возможность читать Священное Писание, необходимое для всех и почти никому недоступное [10], но и оградить простодушных от обольщений еретиков, которые выдавали подложные и баснословные сочинения за книги священные.
|
|
|
Преподобный |
Другой знаменитый ревнитель и труженик духовного просвещения был преподобный Иосиф, Волоцкий чудотворец. Уроженец Волока-Ламского, он исходил из дворянского рода Саниных. Ученик опытного наставника, преподобного Пафнутия Боровского, Иосиф наследовал ему, по желанию братии, в управлении монастырем. Как пламенный приверженец общежительного жития, он предлагал братии ввести в обитель чин общежития и, когда предложение не было принято, тайно ушел на Белое озеро и там несколько лет в виде простого послушника на опыте изучал устав общежития, который был составлен преподобным Кириллом и сохранялся во всей строгости. Так, у братии все было общее - и пища и одежда; собственности личной не было; послушание было совершенное, так что без благословения старца не делалось ни малейшего дела; в храме иноки вели себя благоговейно, каждый стоял на своем месте, погруженный в молитву; за трапезой безмолвно внимали чтению душеспасительных книг. Иосиф принял на себя послушание в хлебопекарне монастырской; между тем он старался точнее узнать устав преподобного Кирилла и беседовал со старцами, более прочих знакомыми с преданиями богомудрого основателя обители. Здесь Иосиф нашел тот порядок, который желал учредить в своем братстве. Посетив еще несколько монастырей [11], ревностный игумен возвратился в свою обитель, снова предложил братии правила общежития и, получив новый отказ, решился оставить навсегда Пафнутиев монастырь и основать свой собственный, чтоб устроить его по своему желанию. Для сего с семью преданными ему иноками он удалился в знакомые ему леса Волоколамские.
Князь Волоколамский Борис Васильевич, давно слышавший о добродетелях Иосифа, узнав о прибытии его в пределы Волоколамские, отдал в полную его волю выбор места для обители [12]. Она была основана преподобным Иосифом в 1479 году.
При самом начале монастыря ревностный основатель не имел возможности учредить общее житие; но когда число братии возросло значительно и удовлетворение внешних нужд обеспечено было обильными вкладами, тогда Иосиф учредил порядок общежительных монастырей, избрав образцом преимущественно устав Кирилло-Белозерского монастыря.
По правилу преподобного Иосифа у братии должно быть все общее: одежда, обувь, пища, питие; никто из братии без благословения настоятеля не мог взять в келию ни малейшей вещи; не должен был ничего ни есть, ни пить отдельно от других; хмельные напитки не только не позволялось держать в монастыре, но запрещалось привозить приезжающим и в гостиницу. К божественной службе должно было являться по первому благовесту и занимать в храме определенное для каждого место; переходить с места на место или разговаривать во время службы запрещалось. После литургии все должны были идти в трапезу, вкушать пищу безмолвно и внимать чтению. В свободное от службы время братия должны были участвовать в общих работах или, сидя по кельям, заниматься рукоделием. После повечерия не позволялось останавливаться в монастыре или сходиться, но каждый должен был идти в свою келью и с наступлением вечера исповедоваться отцу своему духовному - в чем кто согрешил в течение дня. Женщинам и детям запрещен был вход в монастырь, а братии - всякая беседа с ними [13]. Без благословения никто не мог выходить за ворота. Для управления монастырем был совет из старцев.
Под руководством преподобного Иосифа братия подвизалась усердно на поприще иноческой жизни. Все время было посвящено или молитве, или трудам телесным. Пища была самая простая; все носили худые одежды, обувь из лык, терпели зной и холод с благодушием; не было между ними смеха и празднословия, но видны были постоянные слезы сокрушения сердечного. В кельях своих братия ничего не имели, кроме икон, книг божественных и худых риз, а потому у дверей келий и не было запоров. Кроме обыкновенного правила монашеского, иной полагал еще по тысяче, другой и по две и по три тысячи поклонов в день. Для большего самоумерщвления иной носил железную броню, другой - тяжелые вериги, третий - острую власяницу. Большая часть ночи проходила в молитве, сну предавались на короткое время, иной сидя, иной стоя. И все такие подвиги предпринимались не самовольно, но с благословения настоятеля. Таким образом послушание освящало их, а любовь увенчивала. Каждый готов был помочь телесным и душевным нуждам своего брата. Знаменитость происхождения, мирская слава и богатство за вратами были забываемы. Приходил ли в монастырь нищий или богач, раб или вельможа, они равны были: на каждого возлагались одинаковые труды, и почесть отдаваема была только тем, которые более подвизались и преуспевали на поприще иноческих подвигов.
Сам Иосиф во всем был примером для братии. Прежде всех приходил он в храм Божий, пел и читал на клиросе, говорил поучения и после всех выходил из храма. Была ли общая работа для братии, он спешил и здесь предварить всех, трудился, как последний из братии; носил такую убогую одежду, что часто его не узнавали; изнурял себя постом и бдением, вкушая пищу большей частью только через день и проводя ночи в молитве. Но не видали его никогда дряхлым или изнемогающим; всегда лицо его было светло, отражая душевную чистоту. С любовью помогал он братии во всех их нуждах; особенное внимание обращал на душевное состояние каждого, подавал мудрые советы и силу слова подкреплял усердной молитвой к Богу о спасении вверенных ему душ. Когда кто из братии боялся или стыдился открывать ему свои помыслы, опытный старец, провидя внутренние помышления, сам заводил беседу о них и подавал нужные советы. Ночью тайно обходил он кельи, чтобы видеть, чем кто занимается, и если слышал где разговор после повечерия, то ударял в окно, показывая свой надзор. Во время одного из таких обозрений заметил он, что кто-то крадет жито из монастырской житницы. Увидя Иосифа, вор хотел бежать, но Иосиф остановил его, сам насыпал ему мешок жита и отпустил с миром, обещаясь впредь снабжать его хлебом.
Благодетельное влияние Иосифа не ограничивалось одним монастырем, но распространялось на всю Волоцкую область. Слава добродетельной жизни Иосифа, мудрость наставлений, подкрепляемых свидетельствами Писания и Отцов Церкви, сила слова привлекали к нему многих. Князь Волоколамский Борис часто посещал его, открывал ему свою душу и руководствовался в жизни благочестивыми его советами. Сын его Иоанн был крестник и духовный сын Иосифа. Вельможи и высшие сановники считали для себя за счастье удостоиться беседы с Иосифом, избирали его себе духовным отцом, с любовью исполняли его советы и исправляли жизнь свою по его указанию. Женщины, не имея возможности лично пользоваться наставлениями Иосифа, спрашивали советов его письменно или через своих духовников.
Особенно он любил помогать нуждающимся. Имел ли кто из поселян нужду в семенах для посева или лишался домашнего скота и земледельческих орудий приходили к Иосифу, и он снабжал всем нужным. В один год в Волоколамской области был голод. Не имея насущного пропитания, поселяне стекались к обители Иосифа, прося хлеба. В продолжение всего этого несчастного времени Иосиф питал около семисот человек, кроме детей. Чтобы дать приют некоторым из них и особенно детям, Иосиф построил подле монастыря странноприимницу и при ней церковь в честь Введения во храм Богородицы, велел покоить болящих и страждущих, кормить всех бедных, поставил здесь особого смотрителя, и эта странноприимница получила название "Богорадного монастыря". Когда истощились собственные средства обители, Иосиф, несмотря на ропот братии, делал займы и кормил бедных. В то же время убеждал и владетельных князей употребить свои меры для вспомоществования страждущим от голода. По устроению Промысла Божия, пожертвования преподобного Иосифа в пользу бедных не остались без вознаграждения, для новых воздаяний бедным. Великий князь Василий Иоаннович, лично удостоверившись в оскудении обители, обильными дарами спешил вознаградить издержки. Братья великого князя: Симеон, Дмитрий и Юрий также присылали от себя пожертвования в обитель Иосифа.
Мы знаем уже подвиги преподобного Иосифа в борьбе с ересью жидовствующих. Твердые речи его на Соборе и богомудрые писания много способствовали к обузданию ереси [14] и успокоению Церкви.
Но вскоре неутомимый сберегатель мира церковного сам подвергся огорчениям в собственном своем монастыре. Главной причиной этих беспокойств был князь Волоколамский Федор Борисович. Он начал делать различные притеснения Иосифову монастырю, который принадлежал тогда вместе с владениями Волоцкого князя к епархии Новгородской. Чтоб избавиться от обид, преподобный Иосиф решился, по примеру некоторых других обителей [15], перейти под непосредственное покровительство великого князя и митрополита. В 1507 году желание его было исполнено, и он получил от великого князя несудимую грамоту.
Переход Иосифа из Новгородской епархии в область митрополита оскорбил владыку Новгородского: архиепископ Серапион [16] подверг Иосифа церковному запрещению за то, что он без ведома и воли своего архипастыря уклонился из паствы его; а великий князь, приняв запретительную грамоту Серапиона за личное оскорбление [17], объявил владыку лишенным кафедры и подверг тяжкому заключению в Москве, в Андрониевом монастыре. На Соборе 1509 года обвинили Серапиона за неправильное отлучение Иосифа, который желал, но не мог получить благословения архипастыря [18], а Иосифу выдали разрешительную грамоту. Спустя несколько времени двое богоугодных мужей - святитель и игумен - примирились, и прежняя любовь водворилась между ними [19].
Пользуясь расположением великого князя, преподобный Иосиф последние годы жизни своей провел в мире. Но он подвергался тяжким и частым недугам. Перед концом жизни ослабело у него зрение, так что он с трудом видел, но не мог читать, едва мог ходить и в церковь, водимый и поддерживаемый братией. Чувствуя свою немощь и приближение к смерти, он вновь просил великого князя охранять своим покровительством монастырь, насажденный его потом и трудами и возвращенный молитвами и слезами. Чувствуя приближение кончины, он поручил братии избрать из среды себя преемника ему. Выбор пал на Даниила, старца, любившего нищету, пребывавшего в трудах, посте и молитвах. Преподобный Иосиф утвердил это избрание и после того часто беседовал со своим преемником об обязанностях его звания, завещал ему поступать во всем по духовной грамоте, написанной самим Иосифом, а братии внушал иметь любовь и почтение к новому игумену.
В последние дни своей жизни преподобный Иосиф принял великую схиму и пребывал постоянно в совершенном уединении и в молитвенной беседе с Богом. Во время церковного богослужения братия выносили его в храм: там, в уединенном месте, невидимый другими, он слушал церковную службу. В субботу, 8 сентября 1515 года, приобщившись Святых Тайн, он созвал всех братий, преподал им мир и благословение и при последнем прощании изрек им утешительное обетование. "Вот вам знамение, - сказал он, - если я получу некое дерзновение и милость у Господа, место сие святое не оскудеет, и обитель распространится". На следующий день братия отпели у него в последний раз утреню. В церкви богослужение еще продолжалось, и в то время как там начали петь "Святый Боже", преподобный Иосиф, оградив себя крестным знамением, предал дух свой Богу, 75 лет от рождения [20].
В обители преподобного Иосифа образовалось много великих подвижников. Некоторые из них возведены были на кафедры святительские: непосредственный преемник Иосифа, Даниил, был после митрополитом. Ростовский архиепископ Вассиан II, брат Иосифа; епископы: Смоленский Савва Слепушкин, Коломенский Вассиан Топорков, Тверской Акакий, Крутицкие Савва Черный, Нифонт и другие были постриженниками и учениками богомудрого игумена Волоколамского. Из простых иноков замечательны по своей жизни Герасим Черный и Кассиан Косой, пришедшие с Иосифом из Пафнутиева монастыря. Первый из них, строгий постник, жил впоследствии вне обители, в затворе, занимаясь молитвой и рукоделием. Одним из главных его занятий было списывание книг. Кассиан Косой ни летом, ни зимой не носил обуви, не знал меховой одежды; он так изнурял себя постом, что преподобный Иосиф находил нужным умерять его подвиги.
Известен также по жизни добродетельной Иона Голова, в мире бывший приставником у детей князя Бориса. В одно время он не досмотрел за князем Феодором, который упал и повредил себе язык. Избегая гнева князя, он удалился, как в тихое пристанище, в обитель Иосифа, постригся в монашество и проходил самые тяжелые послушания, непрестанно пребывая в трудах и молитве. Непрестанное сокрушение и смирение наделили его обильным даром слез, а любовь и святость жизни привлекали к нему всех. Проходящие мимо обители воины брали хлеб, который он пек, на благословение, а больные для исцеления. Ему отдался в послушание племянник его, юный Епифаний, оставивший двор князя Бориса и убежавший от похвалы человеческой, чтоб удостоиться благословения Божия. Шесть лет провел он в беспрекословном повиновении своему духовному отцу, подвизаясь в молитве; никакое обидное слово не могло вызвать с его стороны гнева и ропота. Через 14 лет по кончине Епифания тело его найдено было нетленным. Славится также своим благочестием Дионисий, из рода князей Звенигородских: он исправлял послушание в хлебопекарне за двоих братий и каждый день прочитывал по 77 псалмов и полагал по 3000 земных поклонов. Но, любя уединение, он выпросил себе у Иосифа позволение идти на Белоозеро к Нилу Сорскому. С ним вместе удалился туда и другой знаменитый инок Иосифова монастыря, Нил Полев, из рода князей Смоленских. Князь Андрей Андреевич Голенин-Ростовский был душевно привязан к Иосифу и любил слушать его наставления. В одно время, отправившись на охоту, он заехал в монастырь Иосифа, вошел в церковь, где совершалась Божественная служба, и, пав к ногам Иосифа, умолял его немедленно постричь в монашество, повторяя, что он не выйдет из храма, пока не исполнится его желание. И тут же, свергнув с себя драгоценную одежду, облекся в грубую власяницу инока и получил при пострижении имя Арсений. Свое имение он подарил монастырю, а слуг отпустил на свободу. Отданный в послушание Ионе Голове, он разделял с братией все труды, держал чреду на поварне и хлебопекарне, ходил за больными. Никогда не видали его праздным; одежду носил он одинаковую с братией и питался той же пищей [21].
Писания преподобного Иосифа по большей части находятся в тесной связи с обстоятельствами его жизни: та же ревность о славе Божией и вечном благе своих братий, которая одушевляла его во всех делах, открывается и в сочинениях праведника. Преподобный Иосиф одарен был обширной и твердой памятью; при светлом уме, при опытности в духовной жизни он обладал обширными сведениями [22]. Главное из творений его - шестнадцать слов против еретиков и жидовствующих, известное под общим наименованием "Просветителя". Здесь богоносный игумен является глубоким богословом, основательно защищающим догматы и постановления христианской Церкви местами из Священного Писания и свидетельствами Отцов Церкви, а иногда объясняющим и своими умозаключениями. В предисловии к этой книге, изложив сущность новгородской ереси, он говорит о Соборе, бывшем против еретиков при Зосиме, и о нечестивых мнениях самого Зосимы. После сего, прерывая повествование, занимается опровержением еретических мнений в XIV Словах. В XV Слове он доказывает, что не всякого еретика тотчас же после покаяния можно допускать к общению с Церковью, но нужно различать свойство и тяжесть ереси и отступление от веры. Рассматривая действия новгородских еретиков после Собора, бывшего на них при Зосиме, до второго Собора, преподобный Иосиф доказывает, что с такими еретиками нельзя поступать снисходительно. В XIV Слове он старается доказать, что раскаяние, вынужденное страхом казни, не должно освобождать кающегося от наказания.
Основатель Волоколамского монастыря желал оградить обитель свою определенными правилами, дабы своеволие не ввело в нее, ко вреду духовной жизни, своих обычаев. В таком духе писан им "Устав монастырю" в 14 главах [23]. В заключение Устава приложены "завещание, или духовная грамота, грешного, или худого, игумена Иосифа" и дополнительные правила для иноков.
Сверх того преподобный Иосиф оставил после себя много посланий, писанных им во время борьбы с еретиками, по поводу спора со святым Серапионом и для назидания разных лиц в жизни духовной [24].
Чтобы ближе ознакомить читателей с писаниями преподобного Иосифа, извлечем из них наставления его о том, как надобно служить единому Богу.
"Прежде всего возлюби Господа Бога всем сердцем и всем умом твоим и крепостью; пусть не отлучает тебя от любви Божией ни жизнь, ни смерть, ни настоящее, ни грядущее. Пусть все правила и привычки твои будут угодны Богу... Мало говори и много размышляй; не будь дерзок в слове, не излишествуй в беседе, не будь склонен к смеху, украшайся стыдливостью. Трудись руками своими, благодари за все, терпелив будь в скорби, охраняй сердце от гордости и худых помышлений. Не засматривайся на жизнь ленивых, а ревнуй житию святых; радуйся успехам добродетельных, но не завидуй. Плачь о согрешающих, но не осуждай их - есть Судия, который воздаст каждому по делам его. Не оправдывай себя, а признавай себя грешником пред Богом и людьми; не беседуй льстиво; не клевещи ни на кого и не слушай клеветы. Пусть ярость не дает тебе насилия и похоть не владеет тобой; не гневайся напрасно и не думай о мести, чтобы платить злом за зло. Пусть укоряют тебя, но ты не укоряй; пусть бьют тебя, но ты не бей; пусть обижают тебя, но ты не обижай. Остерегайся бесед женских и вина: то и другое отуманивает даже самых умных людей. Совершая заповеди Господа, не будь печален, а жди награды от Бога и ищи Жизни Вечной.
Читай завещанные книги и отнюдь не читай запрещенных. Ищи небесного и не жаждай земных благ: над ними растянута сеть - увязнешь, как птица. Откажись от мирской мудрости и умудряйся во Христе. Иное дело мудрость Его и другое - мудрость мира, который распял Христа, Господа славы.
Пусть исходит из уст твоих слово утешения, укрепляя любовь к тебе других. Беседуй с лицом веселым, чтобы весело было и разговаривающему с тобой. Разговаривая с бедняком, не оскорби его: кто обижает нищего, оскорбляет Создателя. Не стыдись кланяться всякому, как созданному по образу Божию. Старшего летами постарайся почтить; с равными встречайся мирно; младших принимай с любовью; пред почтенными не ленись стоять. Алчущего накорми, жаждущего напои, как повелел Господь, нагого одень, странного введи в дом, больного посети; дойди до темницы и узнай беду тамошних; чего требуют, подай; поскорби, вздохни и прослезись с ними; вспомни, что многие из них страждут за один какой-нибудь грех, а мы постоянно грешим и, однако, живем счастливо. Так скорби о грехах своих, воздыхай о соблазнах и падениях города, где живешь.
Ищи человека, боящегося Бога и служащего Ему всей душой, и к нему прилепись душой и телом. Если нашел ты такого человека, будь покоен: ты нашел ключ к Царству Небесному. Следуй ему во всем, внимай словам его, делай приятное ему. Монастыри и дома святых пусть будут для тебя пристанищем; прибегай к ним, принимай в них участие, утешай их в нищете их. Если есть у тебя нужное для них, принеси им: ты отдашь это в руки Божии. Пойми, чего требует Царь Небесный от твари своей - малой и легкой милостыни. Подай же малость и получишь вечное; подай немногое и возвратится тебе во сто раз. Милующий убогого дает взаймы Богу.
Мир этот прейдет мимо нас, и слава его исчезнет; а придет Господь с Небесными Силами, поставит каждого на суд и каждому воздаст по делам его. Помни, что можешь завтра же увидеть, как разверзнутся небеса, сойдут ангелы, и ты станешь пред Страшным Судилищем и будешь давать отчет в твоей жизни, в делах, словах и мыслях. Позаботься же о себе, вспомни грехи свои, не забывай о суде. Помни, что ты человек смертный, немощный и подверженный страстям. Помни, что ты живешь в жизни печальной, погубившей многих добрых и злых, умных и неумных, богатых и бедных. Помни, что ты человек слабый, не можешь вынести труда одного дня, ни бдения одной ночи. Вспомни, сколько ты грешил пред Богом в юности своей. Подумай, сколько там под землей душ, оскорблявших Бога, желавших получить малый отдых и не получивших. Подумай, как часто поднималось море жизни нашей от плоти нашей, сколько бурь и мятежей, сколько ветров, сколько грехов, сколько слез по городам, домам и торгам! Подумай, сколько было людей после Адама, и все прошли без следа. Прославились на небе и на земле лишь те, которые жили по заповедям Божиим. Что в этом мире не ложь? Все полно болезни и страха. Рождение наше со страстями, и смерть страшна. А что будет до смерти, неизвестно; все пути наши - печальны. Плоть наша неумерима. Здоровая воюет, немощная печалит нас; не давай ей хлеба - ослабеет. Кто в этой жизни прожил без скорби? Кто не стонал? Сколько обманутых жизнью! Подумай, что скоро, скоро оставишь ты все видимое: и эту землю, и это небо, и этих людей. Подумай, как ничтожен ты телом и душой. Малая скорбь одолевает тебя, малое слово громит тебя, малая болезнь, как огонь, обжигает тебя и ввергает в скорбь. Каждое веселье света оканчивается печалью. Ныне играют свадьбу, завтра плачут над мертвецом. Ныне рождаются, завтра погребаются. Ныне радость, завтра слезы. Ныне богат, завтра нагой. Ныне знатен, завтра труп, поедаемый червями. Содрогнемся и вострепещем. Что с нами будет, не знаем. Покаемся теперь; после смерти нет покаяния. Что сделаем здесь, то и найдем там; что посеем, то пожнем" [25].
|
|
Преподобный |
Другим путем, но к той же цели - спасению своей души и пользе ближнего - шел великий отец Русской Церкви, преподобный Нил Сорский; из дворянского рода Майковых. Он родился в 1433 году и положил начало иноческой жизни в Кирилловой обители, где пользовался советами мудрого и строгого старца Паисия Ярославова. Спустя несколько времени он пошел с учеником своим и сотрудником, монахом Иннокентием, к святым местам восточным и несколько лет провел на Афонской Горе и в монастырях Константинопольских. В это особенно время он напитал дух свой наставлениями великих отцов пустынных, которые путем внутреннего очищения и непрестанной молитвы, совершаемой умом в сердце, достигали светоносных озарений Духа Святого. Душеспасительные уроки сих богомудрых отцов не только изучил он умом и сердцем, но обратил в жизнь и постоянное упражнение [26].
Возвратясь в Белозерский монастырь, преподобный Нил уже не остался жить в нем, но срубил себе келью невдалеке от него; потом отошел на 15 верст, где, водрузив крест, поставил сперва часовню и уединенную келью и при ней ископал кладезь, а когда собралось к нему для жительства несколько человек братии [27], то построил деревянную церковь Покрова Богородицы. Отсюда писал он к другу своему Иннокентию: "Когда мы жили вместе с тобой в монастыре (Кирилловом), ты знаешь, как удалялся я мирских связей и старался жить по Священному Писанию, хотя по лености моей и не успевал. По окончании странствования моего пришел я опять в монастырь, устроил себе вблизи его келью, жил сколько мог. Теперь переселился я вдаль от монастыря, нашел благодатию Божией место по мыслям моим, мало доступное для мирских людей, как сам ты видел [28]. Живя наедине, занимаюсь испытанием духовных писаний: прежде всего испытываю заповеди Господни и их толкование и предания Апостольские, потом жития и наставления Святых Отцов. О всем том размышляю и что, по рассуждению моему, нахожу богоугодного и полезного для души моей, переписываю для себя. В этом жизнь моя и дыхание. О немощи моей и лени возложил упование на Бога и Пречистую Богородицу. Если что случается мне предпринимать и если не нахожу того в Писании, на время отлагаю в сторону, пока не найду. По своей воле и по своему рассуждению не смею предпринимать что-нибудь. Живешь ли отшельнически или в общежитии, внимай Святому Писанию и следуй по стопам Отцов или повинуйся тому, кто известен тебе как муж духовный в слове, жизни и рассуждении... Святое Писание жестоко лишь для того, кто не хочет смириться страхом Божиим и отступить от земных помышлений, а желает жить по своей страстной воле. Иные не хотят смиренно испытывать Святое Писание, не хотят даже слышать о том, как следует жить, как будто Писание не для нас писано, не должно быть выполняемо в наше время. Но истинным подвижникам и в нынешние, и во все века слова Господни всегда будут словами чистыми, как очищенное серебро; заповеди Господни для них дороже золота и камней драгоценных, слаще меда и сота".
Как для себя, так и для учеников своих, преподобный Нил поставил правилом не общежительное житие, а строгое скитское (аскетское). При построении храма надлежало сделать на болотистой почве высокую насыпь, тем более что под церковью назначалась братская усыпальница. Руками богомудрого старца и живших при нем скитников насыпан был высокий холм для храма и усыпальницы. Кельи поставлены на возвышении; каждая от другой и от храма - на расстоянии брошенного камня. Скитники собирались в храм свой, по примеру восточных, только по субботам, воскресеньям и праздникам; в прочие дни каждый молился и трудился в своей келье. Всенощная скитская продолжалась во всю ночь в полном смысле слова: за каждой кафизмою предлагалось по три и четыре чтения из Святых отцов. Во время литургии пели только Трисвятую песнь, аллилуия, херувимскую и достойно; все прочее читалось протяжно, нараспев. В субботу приходили в братскую усыпальницу, где совершалась панихида за упокой усопших. В завещании ученикам преподобный Нил так изображает внешнюю сторону скитского жития: "а) Пропитание снискивать трудами рук, но не заниматься даже земледелием, так как оно по сложности своей неприлично отшельнику. б) Только в случае болезни или крайней нужды принимать милостыню, но не ту, которая могла бы служить кому-либо в огорчение. в) Не выходить из скита. г) В церкви не иметь никаких украшений из серебра, даже и для священных сосудов, а все должно быть просто. д) Здоровые и молодые должны утомлять тело постом, жаждой и трудом, а старцам и слабым дозволяется успокоение в известной мере. е) Женщинам отнюдь не входить в скит". Немногосложно правило для наружной жизни! Но преимущественный труд и подвиг скитского жития состоит во внутреннем подвижничестве, в бдительности над состояниями души, в очищении ее молитвой и богомыслием. Сие-то подвижничество преподобный Нил изображает довольно подробно для учеников своих и в обширном сочинении "Предание о жительстве от Святых отцов учеником своим", или скитском уставе [29].
Сколько устав преподобного Иосифа Волоцкого отличается внешней строгостью, столько творения дивного подвижника Сорского глубокими сведениями о внутренней жизни во Христе [30]. Введенный им неслыханный дотоле на севере скитский образ жизни, полное отречение от всего земного, высказанное им на Соборе [31], и заботы об исправлении испорченных переписчиками церковных книг восстановили многих против преподобного Нила и учеников его; но он продолжал терпеливо идти путем своим, не обращая внимания на клеветы людские.
Преподобный Нил предал дух свой Господу 7 мая 1508 года, достигнув 75-летнего возраста. Перед кончиной он заповедал ученикам своим: "Молю вас, бросьте тело мое в пустыне, потому что оно согрешило пред Богом и недостойно погребения; пусть растерзают его звери и птицы. Или, если хотите, выкопайте яму и положите его туда без всякого уважения. Бойтесь слова, сказанного великим Арсением, ученикам его: "На суд стану с вами, если кому отдадите (для почитания) тело мое. Во всю жизнь я избегал чести и славы века сего; того не желаю и по смерти". И предсмертное желание великого ревнителя нищеты и смирения исполнилось: обитель его осталась одной из самых малолюдных и бедных на севере России, и святые мощи его почивают под спудом в убогой часовне [32].
И дальние окраины севера, суровые берега и острова "Студеного моря" (как называли наши предки Северный океан с его заливами) населились пустынножителями. В начале XV века пришел (неизвестно откуда) на корельский берег Белого моря преподобный Евфимий. Но едва усердный труженик успел построить храм святителя Николая и несколько келий, как в 1419 году норвежские разбойники напали на монастырь, сожгли церковь и умертвили нескольких иноков. Вскоре потом сыновья Марфы-посадницы, владевшей на севере огромными пространствами земли, осматривая имения свои, утонули в устье Двины [33] и погребены в развалинах разоренной обители, а мать их доставила богатые средства для возобновления церкви и келий. Блаженный Евфимий известен не только по заботам об устройстве монастыря, но и по ревности к просвещению дикого Карельского края светом евангельской истины. Он просвещал заблудших словом и примером жизни своей. Преставление преподобного Евфимия последовало около 1435 года [34].
Почти в то же время на одном из бесплодных островов Белого моря возникла обитель иноческая, которой суждено было занять одно из самых видных мест между монастырями Русской земли.
|
|
Преподобный |
В Белозерской Лавре преподобного Кирилла подвизался инок Савватий. Безответное послушание игумену, кроткая любовь к братии и строгая жизнь стали приобретать уважение к нему. Это тяготило старца, и он решился скрыться в безмолвное место. Услышав, что в Новгородской стороне на озере Нево (Ладожском) есть остров Валаам и на нем монастырь, отделяемый от мира водой, любитель смирения и безмолвия собрался идти на тихий остров; Белозерские иноки не без скорби расстались с подвижником Божиим. На Валааме Савватий явился иноком послушливым и безответно выполнял поручения, не спрашивая и себя, для чего требуют того или другого. Дошло до слуха Савватия, что еще дальше на севере есть Соловецкий остров [35], никем необитаемый, весьма тяжелый для пребывания на нем, редко доступный даже для рыбаков. Загорелась душа пустыннолюбивого старца желанием пожить там в любезном безмолвии. Когда объявил он о своем желании игумену и братии, они никак не хотели расстаться с Савватием. Чудная ревность к суровым подвигам! Убеленный сединами старец ночью бежал с Валаама. Когда достиг он берега Белого моря и стал расспрашивать прибрежных жителей о Соловецком острове, они рассказывали ему, что остров велик, с озерами, лесами, горами, но необитаем оттого, что очень неудобно сообщение с ним. Этот рассказ еще более воспламенил в старце желание поселиться на нем. "Чем же ты будешь питаться и одеваться там, старец, когда ты так беден и дряхл?" - спросили люди, с которыми беседовал Савватий. Подвижник отвечал: "У меня такой Владыка, Который и дряхлости дает силы свежей юности и голодных питает до сытости". Старец решился остаться на время в часовне, стоявшей вблизи устья пеки Выги [36]. Здесь увидался он с отшельником Германом и от него узнал еще более, как благоприятен для безмолвия остров. Герман изъявил готовность не только проводить его до острова, но и поселиться с ним там. На малой ладье отправились они по беспокойному морю и, хранимые Господом, на третий день счастливо достигли берега. Близ горы Секирной, в расстоянии 12 верст от нынешней обители, поставили они крест [37] и себе кущи. Это были первые отшельники на дальних Соловках. Подвиги их с 1429 года освятили негостеприимный остров сурового севера. Это отшельничество далеко тяжелее отшельничества восточного. На здешней почве нельзя было иметь никакой растительной пищи, а страшный холод зимы и сырость осени сжимали самую жизнь в организме телесном. Подвижники Божии терпеливо выносили все перемены климата в своих хижинах, согреваясь любовью к Господу; они молились и пели псалмы, ожидая вечности блаженной.
Когда прибрежные жители Кеми услышали, что на Соловецком острове поселились монахи, они позавидовали и послали туда одну семью, с тем чтобы она, ознакомясь там ближе со средствами острова, открыла удобства и другим для поселения. Раз Савватий пел с другом своим воскресную всенощную и вышел покадить крест, поставленный пред кельей. Неожиданно слышит он крик и вопль и в смущении спешит в келью сказать о том Герману. Оградясь крестным знамением, Герман идет на голос крика и видит только рыдающую женщину. "О чем ты так плачешь?" - спросил он. "Я шла к мужу, - отвечала она, - и вдруг встретились мне двое юношей светлых, с гневом стали жестоко бить меня и говорили: бегите отселе, не для вас это место, сонмы иноков будут здесь славить Бога, - бегите, чтобы иначе скорая смерть не постигла вас. И мгновенно исчезли они". Герман рассказал старцу, что узнал, и оба прославили Господа за Его дивную волю.
На шестом году соловецкой отшельнической жизни, авва Герман для нужд келейных отправился на берег к реке Онеге. После него в том же году старцу Савватию было извещение о скором разрешении его от уз телесных. Он поспешил на твердую землю, чтобы приобщиться Святых Тайн, и в два дня на утлой ладье достиг берега. Там встретил он игумена Нафанаила, жившего при часовне на реке Выге; рассказав о себе, где он жил, Савватий просил преподать ему разрешение и приобщить Святых Тайн. Нафанаил спешил напутствовать больного и просил святого старца идти в часовню и там ждать его до утра. "Не весте, что утре будет", - сказал старец и просил не отлагать исполнения просьбы его до утра. Игумен исполнил желание святого старца и просил подождать его в часовне, чтобы насладиться духовной беседой. "Как Господу угодно, так и будет", - отвечал старец и пошел к часовне. В это время прибыл на берег новгородский купец Иоанн. Помолясь в часовне, зашел он в келию и здесь увидел благолепного старца. Усладясь беседой его, купец предложил ему богатое подаяние. "Мне это не нужно, - сказал старец, - раздай бедным", и объяснил, как много значит для души подаяние милостыни. Купец опечалился тем, что святой старец не принял у него ничего для себя, и Савватий с лаской любви сказал ему: "Останься, друг, до завтра здесь, не будешь жалеть о том, и путь твой будет покоен". Купец отвечал, что ныне же должен отправиться в море. Но едва вышел из келии, как в море поднялась буря. Пришлось и против желания остаться на берегу. Наутро добрый купец пришел принять благословение у старца; с молитвой толкнул дверь, ответа не было, взошел в келию и увидел старца, сидящего в куколи и мантии, с кадильницей в руке, но не слышал ответа на приветствие: старец скончался с молитвой на устах. Это было 27 сентября 1435 года. Пришедший игумен Нафанаил похоронил вместе с Иоанном почившего подвижника.
|
|
Преподобные |
По кончине преподобного Савватия остров, освященный его молитвами и подвигами, не надолго остался необитаемым. В поморский край пришел инок по имени Зосима [38], искавший удобного места для безмолвия. На устье реки Сумы встретил он блаженного авву Германа и узнал от него о подвигах преподобного Савватия. Зосима обрадовался и вместе с Германом пустился в ладье через Белое море на Соловецкий остров. Прибыв безбедно на желаемое место, пустынники ходили по острову с мыслью, где бы Бог благословил устроить обитель, и остановились недалеко от морского берега, на берегу озера с приятной водой. Они поставили себе кущи и провели ночь в молитве. Это было в 1436 году. Наутро преподобный Зосима вышел из хижины и увидел над местом их необыкновенный свет и на воздухе церковь. Незнакомый еще с видениями, он ужаснулся и в страхе поспешил в кущу. Старец Герман, увидев изменившееся лицо его, понял, что он видел что-нибудь особенное и спросил: "Что случилось с тобой, брат мой? Ты видел что-то необыкновенное". Зосима передал ему, что видел. Старец рассказал ему, в свою очередь, как еще при Савватии прогнаны были с того места мирские люди, и как оно свыше назначено было для пребывания иноков. Обрадованный уверением небесным о назначении места, Зосима утвердился в намерении основать здесь обитель. Помолясь Господу, отшельники начали рубить деревья для сооружения кельи; днем они занимались работой, а ночь проводили в молитве. В исходе лета Герман отправился на Сумский берег, чтобы запастись хлебом, и надеялся возвратиться осенью. Но ветры, потом снег не позволили ему пуститься в море, и он провел зиму на берегу. Зосима остался один, но возложил упование на Господа. Он удвоил молитвенные бдения свои [39]. Духи злобы стали тревожить отшельника разными призраками, домогаясь прогнать его с места. Зосима подвизался твердо. "Если дана вам, - говорил он, - власть надо мною, делайте что хотите; если же нет, напрасно трудитесь". Призраки исчезли. Но стала грозить голодная смерть: скудный запас хлеба исчезал. Зосима обратился с молитвой к Господу о помощи. И вот приходят к нему два человека с запасом хлеба, муки и масла и говорят: "Возьми это и положи у себя; если будешь иметь нужду, можешь употреблять в пищу до нашего возвращения". Зосима не успел спросить, кто они и как зимой попали на остров. Напрасно прождав их немалое время, он понял, что это помощь от Господа, и возблагодарил Его. Весной Герман привез с собой запас хлеба и рыболова Марка со снастью для рыбной ловли. Духовные друзья прославили вместе Господа за дивную благость Его.
Когда разнеслась молва о новом подвижнике Соловецком, к преподобному Зосиме стали приходить любители безмолвия, и он принимал их с любовью. На месте дивного видения срублен был небольшой храм Преображения Господня и при нем трапеза. Послали одного монаха в Новгород испросить благословения архипастыря и антиминс для нового храма. Возблагодарив Господа за благодать, одушевившую таким мужеством рабов Его, святитель [40] решил послать игумена Павла с антиминсом для освящения храма и для управления новым братством. Так началась обитель Соловецкая! Для содержания своего братия рубили дрова, копали под огород землю, доставали из озер соль. Последнюю время от времени продавали они для сторонних людей, которые стали ездить на остров и взамен соли привозили хлеб. Приобретая трудами рук средства к жизни, иноки, по наставлению и примеру Зосимы, ревностно славили Бога в храме и довольны были малым. Но жадная зависть подняла войну против пустынников. Боярские люди явились на остров и отнимали у иноков рыбную ловлю. "Это отчина бояр наших", - говорили они, тогда как дотоле никто не жил на острове. Лопари также жестоко обижали иноков. Эти нападения злости также тревожили Зосиму. Старец Герман успокаивал его. "Нужны терпение и молитва", - говорил он. Между тем игумен Павел недолго мог вытерпеть трудности жизни на суровом и глухом острове. После него были еще два игумена, но и они возвратились в Новгород.
|
|
Преподобный |
Так как настоятели, посылаемые на остров, не могли уживаться там, то братия решилась избрать игумена из среды себя, и стали они просить первоначальника своего, преподобного Зосиму, чтобы он принял на себя игуменство. Но смиренный подвижник не хотел и слышать о том. Пустынники собрались к Герману и сказали: "Мы собрались сюда для подвижника Божия Зосимы, из нас никто не может быть игуменом; игуменом должен быть тот, кому поручили мы души свои". Затем тайно отправили посла в Новгород, чтобы архипастырь вызвал и посвятил в игумена Зосиму. Святитель согласился и, вызвав Зосиму, убедил его принять сан священства и игуменства. В Новгороде уже слышали о чудном подвижнике соловецком, и многие желали получить от него благословение в домах своих. Преподобному игумену Зосиме дарили для обители церковную утварь и хлеб; другие вызывались помогать обители в возможных нуждах.
Возвратившись на свой остров, преподобный Зосима ревностно занялся устроением внутреннего быта обители. Постановив непременным правилом для нее общежитие, он внушал братии вести жизнь иноческую так, как заповедали великие отцы общежития: не желать и не искать для себя, а заботиться об общем покое; в храме стоять со страхом Божиим, не сходить с места до конца службы, не разговаривать с другими, в трапезе сохранять молчание и внимать назидательному чтению. Поныне известен устав его о жизни братии. "Игумен, - говорится в нем, - священники, старцы, вся братия едят и пьют в трапезе; кушанье для всех одинаковое; по келиям, за исключением больных, нет стола; из трапезы не выносят кушанья и питья. Одежда и обувь выдаются из казны. Если кто может, покупает себе келию; иначе живут в келиях обители. Дохода нет никакого ни священникам, ни братии, ни служащим в монастыре и за монастырем: все нужное для каждого выдается из казны" [41].
Бог благословил монастырь по молитвам угодника Своего. По двум грамотам [42] новая обитель получала земли по реке Суме и право на владение целым островом Соловецким и другими соседними островами.
Слух о высокой духовной жизни преподобного Зосимы привлекал на остров ревнителей вечного спасения со всех сторон. Приходили священники, диаконы, причетники, иноки, желая жить с преподобным и пользоваться наставлениями его: старец принимал их с любовью. Даже лопари и чудь, даже норвежцы приходили к преподобному Зосиме и поучались душевному спасению. Мало зная язык русский, они слушали язык сердца чистого, которое без слов говорит сердцам о Боге и вечности [43].
В 1465 году, по совету Кирилловских иноков [44], преподобный Зосима перенес мощи преподобного Савватия, уже прославленные чудесами, с берега реки Выги в свою обитель. Между тем люди мира грешного не переставали оскорблять иногда Соловецких иноков. Блаженный игумен отправился в Новгород. "Часто приходят к нам боярские дети, - говорил он владыке Феофилу, - и много делают оскорблений, не позволяя ловить рыбу и угрожая даже совсем выгнать нас из нашей пустыни; заступись за нас". Владыка обещал помочь. Старец обратился с просьбой и к новгородским боярам. Боярыня Марфа, вдова посадника, была тогда лицом сильным в Новгороде. К ней более чем к кому-нибудь, нужно было обратиться с просьбой, потому что слуги ее, жившие на ее землях, близких к острову, более чем кто-нибудь, делали оскорбление послушникам обители. Преподобный явился к ней. Гордая боярыня, возмущенная своими слугами, сочла за оскорбление для себя жалобы иноков и приказала выгнать Зосиму из своего дома. Преподобный спокойно перенес оскорбление и сказал со вздохом ученикам: "Настанут дни, когда обитатели сего дома не станут ходить в нем; затворятся двери его и дом зарастет травой". Прочие бояре почтительно принимали преподобного, у кого только он был. Марфа почувствовала затем вину свою и пригласила к себе святого старца. Встретив его с детьми своими, просила она простить ее вину пред ним и обителью. Она вручила ему новую вкладную грамоту на землю и рыбные ловли. За обедом, к которому приглашено было несколько бояр, Зосима сидел молча и по обыкновению мало кушал. Взглянув на сидевших с ним, он увидел, что шестеро бояр сидят без голов; в другой и третий раз смотрел он на всех и видел одно и то же. Слезы жалости потекли из глаз его, и он уже более не касался пищи. Ученик его Даниил, когда вышли они из дома боярыни, спросил его: что значит, отче, что во время стола три раза смотрел ты на сидевших и потом с поникшим лицом плакал? Святой старец открыл ученику, что видел он, и не велел говорить о том до времени другим [45].
Великий светильник глубокого севера Русской земли, начальник общежития в стране нестерпимых морозов, богоносный Зосима прожил 42 года на Соловецком острове и 26 лет настоятельствовал в созданной им обители. Убеленный сединами, чувствуя близость кончины, созвал он братию и сказал: "Дети, я иду в путь отцев, изберите себе наставника". Они зарыдали о разлуке с ним. "Не плачьте, - сказал преподобный, - поручаю вас милостивому Спасителю и Матери Божией". Братия со скорбью объявили, что только он, наставник их, может назначить им вместо себя наставника. Преподобный указал на Арсения и, обратясь к последнему, сказал: "Ты строитель и питатель обители сей; смотри, чтобы сохранялось все установленное по храму и трапезе, соблюдался чин, введенный смирением моим. Заповедую ученикам моим соблюдать устав киновии; опьяняющее питие и женские лица не должны быть на этом острове, даже и дающие млеко животные не должны быть здесь. Телесно разлучаюсь я с вами, но духом с вами пребывать буду". Сказав последнее: "Мир всем", он осенил себя крестным знамением и предал душу свою Господу 17 апреля 1478 года [46].
Вскоре по блаженной кончине преподобного Зосимы множество исцелений и других благодатных знамений доказали святость угодника Божия. Особенно пловцы Белого моря много раз испытывали дивную помощь в страшных опасностях, когда призывали на помощь преподобного Зосиму. "Постоянно обуреваемые бедами и страстями, прибегаем к тебе, преподобный Зосима, и молим быть молитвенником за нас пред Богом. Посещай милостиво, отче наш, за тобой спасаемые, поем: благословен Бог отцев наших" [47].
Под руководством великого аввы образовались крепкие подвижники благочестия. Таковы были свещеносец и ученик святой Иоанн, Василий-ученик, Онуфрий-ученик и пустынник, Герасим-ученик и отшельник [48]. Все они пережили дивного наставника. Пережил и его ветхий старец Герман. Более 50 лет прожил авва на острове Соловецком. Он не был человеком книжным, но многолетняя духовная опытность научила его различать явления духовные от естественных. Убежденный в том, что жизнь великих подвижников доставляет назидание многим, авва Герман приказывал ученику своему Досифею [49] и другим записывать все, что он видел при жизни преподобного Савватия и как жил с ними на острове. Он любил слушать назидательное чтение и собирал книги. Несмотря на глубокую старость, он много раз путешествовал на твердую землю для нужд обители, и самая кончина застигла старца в 1479 году, вдали от обители - в Великом Новгороде, куда он был послан игуменом Арсением. Преподобный Герман преставился в обители преподобного Антония Римлянина [50].
Прославляя подвиги первоначальников Соловецкой обители, святая Церковь воспевает: "Избегая шума многомятежного мира, мудрый Савватий, ты поселился на пустынном острове и в ладье телесной, при кротком дыхании всеоживляющего Духа легко переплыл пучину житейскую, в которой мы теперь подвергаемся бурям и напастям: молись о душах наших" [51].
"Воссияла весна духовная в стране лютого мороза, когда ты, богомудрый Зосима, руководимый доблестным Германом, проник в незнакомые отоки моря, в селение Савватия, и там собрал множество подвижников, неусыпно прославляющих Господа" [52].
[1] Литовская церковная уния М. Кояловича, т. I, с. 16-22.
[2] Статья "Митрополия Киевская в начале своего отделения от Московской" в Прибавлениях к Творениям Святых Отцов за 1854, с. 535.
[3] В Кракове изданы (1491 г.) псалтирь, часослов, шестоднев, триоди. В Вильне с 1525 года напечатано много церковных книг. Позднее издавались они в Заблудове, Львове, Остроге.
[4] Определения Виленского Собора помещены в Исторических Актах. Т. 1, № 289.
[5] Святой митрополит Макарий посвящен в этот сан из архимандритов Виленского Троицкого монастыря в 1495 году.
[6] Нетленные мощи священномученика Макария почивают открыто в Киевском соборе. Там же хранится кипарисный крест святителя.
[7] В одном из таких училищ воспитывался сирота Иванец, впоследствии святитель Новгородский Иона, как видно из жития его. И Собор 1551 года свидетельствует, что "в прежние времена в Москве, в Новгороде и других городах бывало много училищ".
[8] История Русской Церкви преосвященного Филарета Черниговского, изд. 3-е, III, с. 94.
[9] Полный список священных книг Ветхого и Нового Завета, древнейший из всех доселе известных в России, написан в 1499 году в Новгороде, по воле святого Геннадия, и хранится в Московской Синодальной Библиотеке под № 915. Некоторые из Ветхозаветных книг помещены в переводе с еврейского, другие - с греческого, а некоторые - с латинской вульгаты. Превосходный обзор этой замечательной рукописи, составленный А. В. Горским и К. И. Невоструевым, помещен в описи рукописей Синодальной библиотеки, с. 1-164.
[10] Отдельные священные книги нелегко было отыскать и самому владыке Новгородскому, как видно из Послания его.
[11] В это время он посетил Тверской Саввин монастырь, Савватиеву пустынь близ Твери, где подвизался тогда дивный старец Евфросин, проведший 60 лет безвыходно в пустыне, и видел преподобного Макария в Калязинской его обители.
[12] Место для новой обители избрано Иосифом среди густого соснового леса, на берегу небольшой речки Струги, вливающейся в реку Сестру.
[13] Строго запрещая женщинам входить в монастырь, преподобный Иосиф отказался даже принять престарелую мать свою - инокиню, когда она просила свидания с ним.
[14] Ересь жидовствующих не прекратилась вполне, потому что из числа еретиков многие разбежались по разным окраинам Русской земли и впоследствии положили начало "секте иудействующих", которая существует и до сих пор. Позднее эта секта сливалась иногда с молоканством или подготовляла многих к принятию молоканства и духоборчества (Статья Ливанова "Тамбовские молокане и духоборцы в XVIII веке" в журнале "Всемирный труд", 1867, февраль, с. 252).
[15] Иосиф оправдывал себя примерами монастырей Троице-Сергиева, Толгского и Каменного, которые от притеснений удельных князей перешли под покровительство великого князя.
[16] Святой Серапион был прежде сельским священником недалеко от Москвы и, овдовев, постригся в Дубенской пустыни, что на острове (см. в VI главе II части этих "Рассказов"), был там настоятелем, потом игуменом Сергиевой Лавры, а с 1506 года архиепископом Новгородским.
[17] Серапион писал в грамоте к Иосифу: "Почему ты передал монастырь свой в ведение великого государства? Ты отступил от небесного и перешел к земному". Великий князь понял эти слова превратно и после выговаривал святителю: "Ты назвал князя Феодора (Волоцкого) небесным, а меня - земным. Что я земной, это я знаю: но скажи мне, почему ты Феодора назвал небесным?"
[18] По причине моровой язвы, свирепствовавшей тогда в Новгороде, великий князь поставил на дорогах заставы для прекращения сообщений с зараженным краем.
[19] По примирении со святым Серапионом преподобный Иосиф испросил ему дозволение великого князя жить в любимой им Лавре чудотворца Сергия. Здесь, в тот самый час, когда Иосиф переходил в Жизнь Вечную, Серапион встал и сказал бывшим при нем: "Брат наш Иосиф преставился. Да простит ему Бог бывает подобное и с праведными". Святитель-страдалец, приняв схиму, мирно почил 16 марта 1516 года. Мощи его обретены нетленными 7 апреля следующего года и остаются под спудом в Серапионской палате близ Троицкого собора Сергиевой Лавры.
[20] Мощи преподобного Иосифа почивают под спудом в соборном храме основанного им монастыря. Житие его писано двумя учениками его: Досифеем Топорковым и Саввой Черным, епископом Крутицким. Память его празднуется повсеместно, по определению Собора 1591 года.
[21] По кончине преподобного Иосифа Арсений часто ходил на могилу его и умолял со слезами, чтобы взял его к себе, если он обрел благодать у Бога. Иосиф явился ему во сне и сказал: "Знай, что я получил благодать от Бога, и ты скоро перейдешь в лучшую жизнь". Действительно, Арсений вскоре заболел и, приняв схиму, скончался.
[22] Заметим, что преподобный Иосиф, хотя не знал по-гречески, но приводит в своих писаниях места почти из всех великих отцов Греческой Церкви и даже из многих не очень важных писателей. Это доказывает, как богата была в его время славянская письменность переводами отеческих творений. Преподобный Иосиф любил собирать книги; многие из учеников и преемников его подражали в этом отцу своему, так что в Волоколамском монастыре составилась весьма обширная библиотека, из которой в недавнее время часть рукописей поступила в Московскую Духовную Академию, а другая - в Московскую Епархиальную библиотеку.
[23] Особенно замечательна Х глава "Устава", заключающая в себе прекрасное описание иноческой жизни по наблюдениям преподобного Иосифа во время путешествий его по монастырям. Это описание напечатано в Чтениях Московского Общества Истории и Древностей Российских за 1848 г.
[24] Послания и другие сочинения преподобного Иосифа перечислены в обзоре Русской Духовной Литературы преосвященного Филарета Черниговского. Ч. I, с. 121-126.
[25] Эти наставления извлечены нами из книги "Русские святые" (сентябрь, с. 39-45).
[26] Преподобного отца нашего Нила Сорского предание ученикам о житействе скитском. М., 1894, с. 1и 2.
[27] Братии было немного: иеромонах, диакон и 12 старцев. Преподобный Нил и не желал принимать к себе многих, потому что усердных исполнителей правил его оказывалось весьма мало.
[28] Дико, мрачно, пустынно место, избранное преподобным Нилом. Речка Сорка чуть струится по болотистой, низкой местности, на которой устроен скит. Там целы еще выкопанные дивным подвижником небольшой пруд и колодезь с весьма вкусной водой, целебной для верующих. Еще цела власяница преподобного Нила: волосья ее колются, как иглы.
[29] Скитский устав преподобного Нила напечатан в Истории Русской Иерархии V, 214-236, но не совсем исправно; более исправная редакция его - в вышеупомянутой брошюре (см. прим. 26); в переводе на современный язык - в книге А. Н. Муравьева "Русская Фиваида на севере". Там же помещены отрывки из посланий преподобного Нила, доныне еще не изданных.
[30] Общежительных уставов, писанных для разных монастырей, было несколько (Корнилиев, Кириллов, Иосифов и другие); но наставником жизни созерцательной остался один Нил Сорский, великий отец скитников (аскетов).
[31] Один современник говорит о мнении, предложенном Собору преподобным Нилом: "Некоторые отцы, любители пустынного уединения и внутреннего безмолвия (преподобный Нил Сорский со старцем своим Паисием Ярославовым и немногими другими), скорбели о том, что монастыри владеют селами, и полагали, что напрасно монахи произносят отречение от мира, потому что они, так же как и миряне, волнуются и ссорятся за доходы с имений, ходят по судам и заводят тяжбы. В этом убеждении они высказали свой образ мыслей Собору и самодержцу, уважавшему их за крепкую жизнь и великие добродетели" (Русская Святость, апрель, с. 20).
[32] Царь Иоанн Грозный в 1569 году хотел построить каменный храм над гробницей преподобного Нила. Но богоносный ревнитель скитской простоты в сонном видении запретил царю эту постройку. Прошло несколько столетий, и уже в наше время возобновилась мысль о каменной церкви в честь преподобного Нила; церковь была построена, но своды ее обрушились над самой ракой основателя обители, причем чудесно спаслись от смерти трое каменщиков, работавших в церкви ("Русская Фиваида", с. 353).
[33] Потонувший Феликс и Антоний были сыновья Марфы от первого ее брака с Филиппом Васильевичем и кончили жизнь в молодости, потому что в 1470 году мы видим Марфу уже вдовой после второго ее брака с Исааком Борецким, матерью взрослых сыновей Борецких: посадника Дмитрия Исааковича и других. Один из числа утонувших, Феликс, при жизни своей был известен благотворительностью: он дал Михаило-Архангельскому монастырю, что на устье Двины, земли с топями на морском берегу (Акты Юридические, № 110, с. 144). Над могилами сыновей Марфы построена часовня, и там сохранились портреты их. В том же монастыре хранится изображение будто бы самой Марфы-посадницы, но вся одежда и обстановка до мельчайших подробностей весьма похожи на портреты другой Марфы - Романовой, матери царя Михаила Федоровича, хотя самое лицо различно. Невольно возникает сомнение: не снято ли изображение древней новгородской боярыни с портрета "великой старицы" Марфы Иоанновны?
[34] В древних святцах записаны между святыми, покоящимися в Корельской обители, не только Антоний и Феликс под названием "праведных", но и "преподобный Стефан, подвижник и преподобные отцы Исаия и Никифор, новые чудотворцы".
[35] Острова Белого моря, числом шесть, известные под названием Соловецких, находятся в 150 верстах от берега Кемского уезда, в 180 от Онеги и 400 от г. Архангельска. Главный из них - Соловки - длиной от севера к югу около 25, а шириной до 16 верст. Остальные пять островов называются: Анзерский, Большой и Малый Муксальнские и два Заяцких. Около них множество мелких островков, или "корг". и отмелей.
[36] Здесь теперь волость Сороки на Карельском берегу.
[37] На этом месте впоследствии сооружена пустынь с часовней преподобного Савватия и несколькими кельями.
[38] Преподобный Зосима был родом из села Толвуя, на берегу Онежского озера; неизвестно, в какой обители он постригся.
[39] Еще цела в Синодальной библиотеке (№ 708) рукописная псалтирь, по которой, как видно из собственноручной приписки святого митрополита Филиппа, "правил правило сам Зосима-чудотворец".
[40] Вероятно, святой Евфимий (1429-1457), хотя писатель жития преподобного Зосимы Досифей по ошибке называет святого Иону, который вступил на епископство не ранее 1458 года.
[41] Описание Соловецкого монастыря, составлено архимандритом Досифеем. Ч. I, с. 222.
[42] Обе подлинные грамоты: вдовы посадника Борецкого Марфы на земли при устье реки Сумы и Новгородского веча на право владения Соловецким островом с прочими островами, принадлежащими к нему, хранятся в монастырской ризнице. Вечевая грамота писана на пергаменте за подписью святого владыки Ионы, посадников и тысяцких, при ней 8 свинцовых печатей.
[43] Воевода Каянского войска Феодор с двумя подвоеводами, "дети Корельские, Вымольцы и Тиврульцы, и все войско Каянское", наученные вере Христовой преподобным Зосимой, дали при преемнике его колокол в Соловецкую обитель (Православный Собеседник, 1860, № 2, с. 27).
[44] Иноки Кириллова Белозерского монастыря, свидетели добродетельной жизни преподобного Савватия, писали в Соловецкую обитель и советовали перенести мощи его туда, где он много лет трудился. В том же письме сообщено известие о знамениях и чудесах при гробнице преподобного Савватия и о том, как он сохранил от потопления на море купца Феодора, родною брата того Иоанна, который беседовал с ним перед блаженной его кончиной. Когда раскопали уединенную могилу дивного подвижника, воздух наполнился благовонием; нетленные мощи по перевезении на остров были положены за алтарем Преображенского храма, и на гробнице поставлен образ.
[45] Видение преподобного Зосимы о боярах обезглавленных вскоре исполнилось: сын Марфы Борецкой Дмитрий Исаков, Василий Селезнев-Губа, Еремей Сухощек, Киприян Арбузеев и еще двое бояр, те самые, которых прозорливый старец видел сидящими без голов, были казнены Иоанном как главные возмутители при окончательном покорении Новгорода. В Новгородском Софийском соборе, на заднем столпе с правой стороны, поставлена большая икона Соловецких чудотворцев письма XVI века: на ней изображение преподобного Зосимы и Савватия окружено множеством клейм с событиями из жизни чудотворцев. Особенно замечательны два клейма, на которых представлена Марфа Борецкая: на первом принимающая в своем доме преподобного игумена Соловецкого, а на втором сидящая за обедом с ним же и с обезглавленными гостями. Черты лица Марфы на иконе довольно сходны с портретом, о котором упомянуто нами выше (в прим. 33).
[46] Мощи преподобного Зосимы были преданы земле за алтарем деревянного Преображенского храма, подле могилы преподобного Савватия, в 1566 году. По освящении нового каменного собора нетленные мощи обоих чудотворцев перенесены в придел, посвященный их памяти, и там почивают под спудом на южной стороне. В ризнице сохраняется фелонь белого полотна с камчатным оплечьем, данная преподобному Зосиме святым архиепископом Ионой.
[47] Из канона на 17 апреля Минеи Московской печати 1625 года.
[48] О первом из них, блаженном старце Иоанне, сказано в описании чудес преподобного Зосимы (в рукописи Жития святых русской библиотеки Троице-Сергиевой Лавры, № 692): "Этого Иоанна все помнят, он был постриженник Соловецкий еще при преподобном Зосиме, дивный подвижник и постник, смиренный, кроткий и послушливый; особенно трудился в рыбной ловле". При исцелении одного больного, по имени Никона, преподобный Зосима и Савватий являлись ему вместе с Иоанном.
[49] Этот Досифей после был игуменом Соловецким. По желанию архиепископа Геннадия, он написал записки о житии преподобного Зосимы и похвальное ему Слово. Им собрано много книг в монастыре; некоторые из них доныне целы. После преподобного Германа сохранился принадлежавший ему сборник.
[50] Ученики повезли тело старца своего в Соловки, но за распутицей принуждены были оставить его на берегу реки Свири, в часовне при деревне Хавроньиной. Спустя 5 лет гроб святого аввы Германа перенесен на Соловецкий остров; мощи его, обретенные нетленными, положены 30 июля 1484 года в часовне, посвященной его памяти, под спудом. Там же хранится четвероконечный келейный крест его.
[51] Из канона преподобному Савватию, в сентябрьской Минее.
[52] Стихира из службы преп. Зосиме по рукописной Минее начала XVII века, принадлежавшей Иосифову монастырю, а ныне находящейся в Московской епархиальной библиотеке под № 391.