Святые и добропобедные мученики
Антоний, Иоанн и Евстафий
Литовские (Виленские), † 1347
К предыдущей странице Оглавление К следующей странице
В первой половине XIII века окончательно рушились русские княжения в Галицкой и Волынской землях. Последний князь Галицкий, Георгий Юрьевич, умер бездетным, и хан Золотой Орды, считая себя верховным властителем земель Русских, прислал в Галицию своих наместников; но жители убили их и поддались сначала Болеславу, зятю Гедимина, а потом, когда он вздумал обращать их из Православия в папизм, присягнули на верность свояку его Казимиру, который, сделавшись королем Галицким, заключил мирный договор с Литвою и уступил часть новых своих владений сыновьям Гедимина. Так уничтожилось знаменитое княжество, или королевство, Даниила Романовича, и древнее достояние России, приобретенное оружием святого Владимира, было разделено между иноплеменниками.
Около того же времени скончался Гедимин. В Вильне, новой столице Литовской, было уже много христиан православных, а папизм еще не проникал туда. Почти все сыновья Гедимина были крещены в православной вере. Один только Ольгерд, с 1341 до 1377 года великий князь Литовский, долго и упорно оставался язычником [1].
Ольгерд, второй сын Гедимина, превосходил братьев умом и славолюбием; вел жизнь трезвую, деятельную: не пил ни вина, ни крепкого меда, не терпел шумных пиршеств, был занят единственно мыслию о распространении своих владений, не чтил святости договоров и был всегда готов на войну с соседями, если только она казалась ему выгодною.
|
|
|
Святые и добропобедные мученики |
Духовник первой супруги его, священник Нестор, успел обратить к христианству нескольких литовцев и в том числе двух родных братьев - любимцев Ольгерда. Кумец и Нежило (в крещении Иоанн и Антоний) перестали являться в храм Перкуна для принесения жертв Зничу (огню) [2] и соблюдали пост в известные дни. Это открыло их веру жрецам. Ольгерд по настоянию жрецов приказал бросить в темницу обоих братьев. Там провели они целый год, томимые голодом и сыростью темницы, но оставались тверды в вере. На другой год старший брат Иоанн ослабел и объявил жрецам Знича, что отрекается от христианства. Тогда Ольгерд освободил обоих братьев. Но Антоний не перестал быть твердым христианином, и даже брат его Кумец, терзаемый угрызениями совести, открыто объявил князю, что он не хочет изменить святой вере и остается христианином. Свирепый язычник решился отдать Иоанна и Антония в распоряжение жрецов. После бесчисленных зверских истязаний Антоний 14 апреля 1347 года был повешен на дубе. Иоанна мучили долее, потому что надеялись снова отвлечь его от христианства; наконец 24 апреля жрецы повесили его на том же дубе.
Родственник мучеников Круглец, также придворный Ольгерда, умный и прекрасный юноша, пораженный твердостию страдальцев, принял крещение с именем Евстафия и признался в том самому Ольгерду, отказавшись есть мясо в Рождественский пост. Пришедши в ярость, Ольгерд принялся мучить Евстафия, велел лить ему в рот холодную воду при жестоком морозе, ломать ноги железными прутьями и содрать кожу с головы вместе с волосами. Мученик терпел и еще утешал христиан, свидетелей его подвига, надеждою на блаженную вечность. Наконец святой страдалец был повешен 13 декабря на том же самом дубе, который был освящен мученическою смертию Иоанна и Антония [3].
"Кровь мучеников - семя христианства", по выражению одного из древних писателей церковных [4]. Пример страданий мучеников литовских привлек многих язычников к истинной вере.
Между тем как эти события происходили в Литве, престол великого княжения по кончине Иоанна Данииловича Калиты был занят старшим сыном его Симеоном с утверждения хана Узбека. Новый великий князь при самом вступлении на престол показал опыт твердости в сношениях с новгородцами, которые отказались от уплаты ордынской дани, говоря, что Новгород сам избирает князей и не терпит насилия. Симеон ополчился против Новгорода со всеми удельными князьями, принудил своевольных граждан просить мира, взыскал с них дань и сам обязался грамотою наблюдать древние уставы Великого Новгорода.
Вместе с митрополитом Феогностом Симеон должен был отправиться в Орду, на поклон к новому хану, Джанибеку, сыну и преемнику Узбека. С честию и милостию отпустив великого князя, хан удержал митрополита: фанатики исламизма настоятельно требовали, чтобы митрополит платил дань за себя и духовенство. Феогност ссылался на ханские ярлыки, освобождающие Церковь от податей; но магометане, не желая нарушать устава монгольского правительства, хотели довести первосвятителя до того, чтобы он сам отказался от прежних прав. С этою мыслию они томили митрополита и подвергали его разным истязаниям; но блаженный Феогност терпел и не соглашался сделаться предателем Церкви. Наконец он роздал татарским вельможам богатые дары (до 600 тогдашних рублей) и возвратился в отечество с прежними правами [5].
Видя усиление Литовских князей, Симеон старался не только уклониться от всякого разрыва с ними, но и привязывать их к себе родственными союзами [6]. В то же время сын Ольгерда Андрей, крещенный в православной вере, княжил во Пскове по избранию тамошних граждан.
Святой митрополит Феогност неутомимо трудился, обозревая северные и южные области обширной своей паствы. Ослабленный старостию и трудами, он чувствовал нужду в помощнике, который мог бы заменять его собою при частых отсутствиях святителя из Москвы. Вероятно, не без особенной воли Божией, он избрал в это звание будущего своего преемника, великого по духу веры Алексия.
Еще при княжении святого князя Даниила Александровича переселился в Москву из Чернигова, разоренного тогда татарами, знатный боярин Феодор Бяконт. Здесь под защитою кроткого и благочестивого князя он нашел спокойную жизнь и оставил по себе многочисленное потомство [7]. Старший сын его Елевферий, родившийся в 1300 году [8], был принят от купели сыном князя Даниила, отроком Иоанном. Обучившись грамоте, Елевферий узнал на 13-м году жизни об ожидающем его высоком назначении; однажды раскинул он сети на птичек и, долго сторожив их, от утомления задремал. Вдруг слышит он голос: "Алексий! К чему такой труд твой? Тебе надобно быть ловцом людей". Эти слова глубоко запали в душу отрока; он стал молчалив, покинул игры детские, искал уединения, проводил время в молитве и чтении книг и изнурял себя постом.
На 15-году он решился посвятить себя иноческой жизни, и в 1320 году пострижен в Московском Богоявленском монастыре с именем Алексия, которое слышал он в сонном видении за семь лет пред тем. Наставником и руководителем юного инока был старец Геронтий, опытный в духовной жизни. Прошло более 20 лет в иноческих подвигах Алексия. Блаженный митрополит Феогност любил Геронтия и ученика его, часто призывал их к себе для беседы, и повелел Алексию жить на святительском дворе и заведовать церковными судебными делами. Алексий провел 12 лет в этой должности со званием наместника митрополичьего. В конце 1352 года блаженный первосвятитель, уже дряхлый и слабый, рукоположил наместника своего в сан епископа Владимирского и на совете с великим князем Симеоном назначил Алексия своим преемником. Об этом избрании тогда же послали грамоту в Константинополь.
В то время свирепствовала в Москве и во многих других областях Русской земли страшная моровая язва, известная под именем "черной смерти". Она началась в Китае, где истребила до 13 миллионов народа, обошла всю Северную и Среднюю Азию, большую часть Европы и из Скандинавии перешла во Псков, где свирепствовала с такою силою, что едва одна треть жителей осталась в живых. Псковитяне призвали к себе из Новгорода блаженного архиепископа Василия; как добрый пастырь, он спешил утешить их, презирая опасность, и молился вместе с ними, обходя город крестным ходом с чудотворными иконами и святыми мощами. На возвратном пути блаженный святитель скончался, без сомнения, зараженный язвою [9]. Скоро язва посетила Новгород, Киев и почти все города русские; в Москве в короткое время скончались блаженный митрополит Феогност[10] и великий князь Симеон с двумя сыновьями.
Симеон скончался 36 лет от рождения. Достигнув великокняжеского сана в бодрой юности, хитрый, благоразумный, твердый, он умел угождать ханам и даже выпрашивать у них облегчение дани для уделов разоренных, умел ладить с Литвою и держать в страхе Новгород. Русскими князьями он повелевал строго, не допуская их до междоусобий, и заслужил от них прозвание "Гордого". Он справедливо именовал себя "великим князем всея Руси", как это вырезано на его печати. В завещании своем он обращается к братьям с такими словами: "Худых людей не слушайте, а если кто станет ссорить вас, слушайтесь отца вашего, владыки Алексия".
Преемником Симеона был родной брат его Иоанн Иоаннович, тихий, миролюбивый и слабый. Хотя новгородцы желали иметь великим князем умного Константина Суздальского, но Джанибек утвердил на великом княжении Иоанна Московского.
Преемнику Феогноста предстояла борьба с разными неприятностями. Болгарский (Терновский) Патриарх еще при жизни Феогноста посвятил Феодорита в митрополита для Русской митрополии. Хотя Константинопольский Собор признал поступок Болгарского Патриарха незаконным и, отвергнув Феодорита, назначил Владимирского епископа Алексия в митрополиты всея Руси (в 1354 году), однако, уступая требованию Ольгерда, который не хотел, чтобы христиане, живущие в Литве, зависели от митрополита, избранного в Москве, патриарх решился поставить для Литвы другого митрополита, какого-то Романа. Это произвело тревогу в Русской земле, тем более что Роман стал оказывать притязание и на Тверскую епархию. Чтобы положить конец смутам, святитель Алексий должен был снова отправиться в Царьград, где Патриарх подтвердил Роману, чтобы он управлял только Литвою и Волынью, а Алексию предоставил быть митрополитом Киева и всея Руси [11].
С восторгом приняла Москва своего первосвятителя, который стал прилагать труды к трудам, как истинный пастырь стада Христова [12]. А во время путешествия святителя воссиял в Русской земле великий светильник благодати, скрывавшийся дотоле в тени дремучего леса.
|
|
Святитель Алексий, |
В Ростовской области жил благочестивый боярин Кирилл с женою своею Мариею. У них было три сына: Стефан, Петр и Варфоломей. Еще до рождения последнего (в 1314 году) Промысл Божий указал, что он будет избранным сосудом благодати. Однажды, когда Мария слушала литургию, младенец закричал во чреве три раза - пред чтением Евангелия, в начале Херувимской песни и при возгласе: Святая Святым. После этого необыкновенного приключения Мария во все остальное время беременности не употребляла ни мяса, ни молока, ни рыбы, ни вина, а питалась только хлебом и водою и молилась Богу. Новорожденный младенец был назван Варфоломеем, и в нем открылась дивная особенность: в среду и пяток он не брал сосцов матерних.
На 7-м году отдали Варфоломея учиться грамоте; он учился с усердием, но почти без всякого успеха, и грамота не давалась ему, к глубокому огорчению доброго дитяти. Однажды Варфоломей увидел близ дома родительского, под дубом, старца-черноризца, стоявшего на молитве. Отрок подошел и дождался конца молитвы. "Что тебе надобно, чадо?" - спросил старец. "Учусь грамоте, - отвечал отрок, - но не успеваю; помолись за меня Богу, отче, чтобы я мог выучиться грамоте". Старец помолился и дал ему часть просфоры в знамение благодати Божией, сказав при том, что отроку надлежит соделаться обителью Св. Троицы и привести многих к разумению воли Божией.
Получив неожиданный и совершенный успех в учении, благодатный отрок чуждался детских игр, смеха и праздности, прилепился к церковному Богослужению, читал священные книги и наблюдал строгое воздержание: в среды и пятки не вкушал ничего, а в прочие дни питался хлебом и водою.
Все это происходило в окрестностях Ростова. Там воспламенялись только первые искры того великого светильника благодати, которому надлежало просиять в мрачной пустыне и оттуда светить престольному граду и всем пределам земли Русской.
Притеснения московских правителей [13] в Ростове принудили Кирилла переселиться с семейством в одну из областей великого княжения - в Радонеж, который отдан был Иоанном Калитою в удел меньшому сыну его Андрею. Там переселенцам обещались разные льготы, а Кирилл, некогда богатый, по разным несчастиям оскудел. Старшие сыновья Кирилла уже вступили в брак, а младший, Варфоломей, желал сделаться иноком. Но, повинуясь воле родителей, он оставался при них и служил им до того времени, когда они сами вступили в монастырь и, недолго пожив в монашестве, отошли к Богу [14]. Тогда, отдав последний долг родителям и предоставив имение их брату Петру, Варфоломей пошел искать себе места для пустынножительства вместе со старшим братом своим Стефаном [15].
Они долго ходили по лесам, пока полюбилось им место в густой дубраве, в 10 верстах от Радонежа и от Хотькова, удаленное не только от жилищ, но и от путей человеческих. Оно возвышалось небольшим холмом над окрестностью, почему и прозывалось Маковицею, или Маковкою. Здесь пустынники поставили келью, а потом небольшую церковь, которая освящена в честь Пресвятой Троицы [16], по благословению святого митрополита Феогноста. Вскоре после того Стефан переселился в Московский Богоявленский монастырь, а Варфоломей принял пострижение от некоего игумена Митрофана на 24-м году жизни, в 1337 году, 7 октября, на память святых мучеников Сергия и Вакха, причем, по обычаю того времени, наречено ему имя Сергий.
|
|
Преподобный Сергий, |
Юный инок остался в глухом лесу, без предшественника и без сверстника, без наставника и без помощника, с единым Богом Вездесущим и всегда готовым на помощь к призывающим Его. Много искушений предлежало пустыннику: голод, жажда, мороз, страх зверей, уныние и смущение души, тягость и волнение плоти. И невидимые враги старались преследовать отшельника; во время ночной молитвы ему представлялись ужасающие видения и слышался вопль: "Беги отсюда, не надейся здесь жить!" Мужественный подвижник прогонял пустынные страхи и мечтания крепкою, смиренною молитвою; он обуздывал плоть постом, трудами и бдением. Иногда стаи голодных волков рыскали около кельи с ужасным воем; иногда приходили и медведи. Однажды Сергий увидел перед своею хижиною медведя и, примечая, что он голоден, сжалился над ним, вынес кусок хлеба и предложил ему пустынный обед на пне. Зверь полюбил странноприимство пустынника и часто приходил за угощением. А пустынник привык миловать зверя, делил с ним хлеб, а иногда отдавал ему последний кусок, сам оставаясь без пищи.
Около двух лет пробыл преподобный Сергий в совершенном одиночестве; потом стали приходить к нему люди, ищущие спасения, и просили дозволения жить подле него. Он выставлял им трудности пустынной жизни, но они обещались терпеть с помощью Божиею. Так собралось к Сергию до 12 братий [17], построены кельи, и обитель обнесена тесною оградою.
Но для совершения литургии не было священника, а для управления новою обителью не было игумена. По глубокому смирению преподобный Сергий не хотел принять ни игуменского, ни пресвитерского сана. Он управлял только посредством примера своей жизни: он был первый тем, что был всем слуга. Он строил кельи, рубил дрова, молол жерновом рожь, пек хлебы, варил пищу, носил воду на гору в водоносах и ставил у кельи каждого. Но братия чувствовала нужду в игумене-наставнике и неотступно умоляла Сергия принять на себя настоятельство. Смиренный отшельник долго не соглашался; наконец братолюбие одержало победу. "Желаю, - сказал преподобный Сергий, - лучше повиноваться, нежели начальствовать, но страшусь суда Божия и предаю себя в волю Господню". Взяв с собою двух старцев, он отправился в Переяславль-Залесский к Афанасию, епископу Волынскому, которому святой митрополит Алексий поручил дела митрополии на время отсутствия его в Царьграде. Сергий просил епископа назначить игумена для новой обители. "Я слышал о тебе, - сказал святитель, - тебя избрал Господь; ты будешь игуменом в обители Святой Троицы". Так преподобный Сергий против желания принял посвящение в сан пресвитера и игумена. Это было в 1354 году.
Возвратившись из Царьграда, святитель Алексий узнал пустынножителя Сергия, и с того времени святая любовь соединяла двух угодников Божиих. В 1357 году совершился великий подвиг святителя в Орде, где супруга хана Джанибека, Тайдула, лежала больная и слепая уже три года. Хан писал к великому князю Иоанну: "Мы слышали, что есть у вас служитель Божий Алексий, которого Бог слушает, когда он о чем попросит. Отпустите его к нам; если его молитвами исцелеет моя царица, то дарую вам мир; если же не отпустите его, пойду опустошать вашу землю". Смутился великий святитель: любовь к родине и усердие к святой Церкви не дозволяли ему отказаться от исполнения воли грозного хана. "Прошение и дело превышают меру сил моих, - говорил он князю, - но я верую Тому, Который даровал прозрение слепому. Он не презрит моления веры". Собираясь в путь, святитель совершил молебствие в соборном храме, пред чудотворною иконою Богоматери и при раке святителя Петра. Вдруг во время молебна пред глазами всех сама собою зажглась свеча при гробе чудотворца. С остатком этой свечи и освященною водою отправился святитель в Золотую Орду, был принят там с честию, отслужил над болящею молебствие с чудною свечою, окропил больную святою водою, и Тайдула стала видеть [18]. В том же году святой Алексий должен был снова по просьбе князей отправиться в Орду, где по смерти Джанибека воцарился свирепый Бердибек и требовал к себе князей русских.
Так святой Алексий умел снискать милость хана, хотя свободно обличал магометанство, и получил ханский ярлык с подтверждением прав духовенства.
Торжественно встречали на родине ходатая за землю Русскую. В Нижнем Новгороде встретили его князья Суздальские. В Москве великий князь с юным сыном Димитрием, духовенство и народ вышли встречать первосвятителя за город. "Владыко! Чем заплатим тебе за труды твои? Ты даришь нас жизнию мирною", - говорил святому Алексию восьмилетний отрок Димитрий, наследник Московского престола.
Спустя два года по возвращении святителя из Орды (1359 г.) скончался великий князь Иоанн, сын Иоанна Калиты. В краткое время его правления удельные князья, с одной стороны, а с другой - Ольгерд Литовский нередко нарушали спокойствие Русской земли; было заметно ослабление власти в руках великого князя, за мягкосердечие прозванного Кротким.
Смерть его подала повод к притязаниям Суздальских князей, и старший из них, Димитрий Константинович, был утвержден новым ханом Наврузом в достоинстве великого князя. Новгород, не любя и боясь самовластия богатых князей Московских, охотно принял к себе великокняжеских наместников, а Димитрий согласился на все условия, предложенные вечем вольного города. Он желал перенести во Владимир, как в древнюю столицу великокняжескую, и престол митрополии; но святитель Алексий, благословив Суздальского князя на великое княжение в кафедральном соборе Владимирском, не захотел расстаться с Москвою по любви к юному Димитрию, о котором он заботился, как отец о родном сыне, и по вниманию к воле Божией, изреченной устами святителя и чудотворца Петра.
Несмотря на заботы по управлению обширным Московским княжеством, которые легли на рамена святого Алексия, по малолетству князя он неусыпно продолжал свою пастырскую деятельность и занимался строением иноческих обителей. В 1361 году он основал женскую общежительную обитель во имя заступника своего, преподобного Алексия человека Божия; там первою игуменьею была благочестивая старица Иулиания, а после родная сестра святого Алексия, старица Юлия [19]; в том же году основан им обетный монастырь на берегу реки Яузы во имя Нерукотворенного образа Спасителя [20]. На следующий год основан святителем Владычень монастырь близ Серпухова, где первым игуменом был ученик его Варлаам [21]. В 1365 году святой Алексий основал в самом Кремле Московском монастырь в честь чуда Архангела Михаила, на месте, подаренном царицею Тайдулою. Это был благодарный памятник чудесному исцелению царицы, совершившемуся 6 сентября. Святитель весьма щедро украсил построенный им каменный храм Архангела, обеспечил содержание обители и учредил полное общежитие [22]. Он любил эту обитель и в ней подвизался по временам в посте и молитвах; ей отказал по духовному завещанию несколько селений [23]. Святой Алексий восстановил из развалин древние монастыри: Благовещенский близ Нижнего Новгорода и Константино-Еленинский во Владимире.
В это время Золотая Орда волновалась смутами: в 1363 году явилось вдруг два хана. Один из них, Муруд, или Мюрид, признал малолетнего Димитрия Московского великим князем и главою князей русских. Димитрий Суздальский удалился из Владимира в свой удел, а святитель с радостию благословил своего питомца на великое княжение чудотворною Владимирскою иконою Богоматери.
Такая слабая рука 12-летнего отрока взяла кормило государства, раздробленного, теснимого извне и возмущаемого внутренним междоусобием. Калита и Симеон Гордый положили в Москве начало великого и спасительного дела - единодержавия; слабость Иоанна Кроткого и неспособность Димитрия Суздальского приостановили успехи этого дела и дали удельным князьям надежду на независимость от престола великокняжеского. Требовалось много твердости и ума, чтобы поддержать то, что начинало клониться к падению. Но, по счастию, Провидение даровало Димитрию пестунов и советников мудрых. Святой Алексий был душою советов и дел юного князя Московского; непрерывными заботами святителя росла и крепла власть великокняжеская.
Между тем как святой Алексий трудился в управлении Церковью и государством, преподобный Сергий Радонежский продолжал свои иноческие подвиги в пустыне, служившие примером благочестия для его братии и для всех приходивших к нему.
Первым подвигом преподобного Сергия был подвиг воздержания. Мы видели выше опыты его постничества в младенчестве и отрочестве. Сделавшись иноком, он часто по нескольку дней пребывал без пищи. В житии его изображается один поучительный случай постнического труда. Проведши три дня без пищи, Сергий приходит к старцу Даниилу и говорит ему: "Я слышал, что ты хочешь сделать сени у себя пред кельею; я сделаю тебе сени, а ты дашь мне хлеба за труд". Даниил сказал, что у него есть хлеб, но гнилой. Сергий отвечал, что для него хорош и гнилой хлеб, построил старцу сени и получил обещанное воздаяние за труд. Сотворив молитву, он растворил гнилой хлеб с водою, утолил голод и воздал Богу благодарение.
Другой подвиг благоносного пустынника состоял в смирении и нестяжательности. Даже тогда, когда имя его сделалось известным не только в земле Русской, но и на востоке, преподобный Сергий оставался неизменно верен заповеди Евангельской о смирении и нищете. Он носил одежду из толстого и грубого сукна и притом самую ветхую, со множеством заплат, сделанных собственными его руками. Однажды не случилось в монастыре хорошего сукна для одежды, и никто из братии не хотел употребить единственную оставшуюся половину дурного сукна. Смиренный игумен взял это сукно себе, сшил из него рясу и не снимал ее до тех пор, пока она не распалась от гнилости. Приходившие в обитель иногда не признавали преподобного по внешнему виду за игумена, но думали видеть в нем одного из монастырских работников. Так было с одним поселянином, который издалека пришел, чтобы видеть знаменитого первоначальника Троицкой обители. Он увидел Сергия в огороде, копавшим землю в поте лица и одетым в разодранное рубище. Вскоре прибытие в обитель одного князя, который повергся на землю пред Сергием, вразумило поселянина, и он сделался учеником учителя смирения. До нашего времени сохранились памятники нестяжательности преподобного Сергия в его одежде, келейных и богослужебных вещах [24]; они свидетельствуют, что богоносный отшельник был чужд привязанности к внешним удобствам, предпочитая всему сокровище духовное.
При умножении числа братии, преподобный игумен постановил правило, чтобы после повечерия иноки не ходили из кельи в келью и не беседовали друг с другом, а занимались молитвою и рукоделием каждый в своем месте. Наблюдая за исполнением этого правила, он сам по совершении своей келейной молитвы в глубокую ночь обходил все кельи братии. Если находил кого в молитве, за книгою или за рукодельем, радовался и благодарил Бога о нем. Если же слышал празднословящих, ударял в дверь или в окно и удалялся. А наутро, призвав их к себе, старался привести к смиренному сознанию греха; непризнательных он обличал и подвергал епитимии. Другим правилом преподобного Сергия запрещалось братии в случае недостатка пищи и других потребностей ходить по деревням и селам за подаяньем; пустынники должны были с терпением просить и ожидать милости от Бога. Трудное правило для обители, которая находилась в таком дремучем лесу, что к ней едва можно было пробраться по узкой, едва заметной тропинке [25]! Но Сергий веровал, и сбывалось по вере его; уповал, и упование не посрамляло его. По молитве блаженного игумена сам Бог чрез неизвестных христолюбцев посылал хлеб во время скудости. "Видите ли, братия, - говорил Сергий ученикам своим, - Господь не оставляет рабов Своих. Будем подвизаться, не ослабевая".
Случалось, что недоставало вина для совершения литургии, фимиама для каждения и воска для свеч; тогда зажигали лучину и при таком освещении совершали утреннюю и вечернюю службу. Даже самые книги писались в обители не на хартиях, а на бересте [26].
|
|
Преподобные Сергий, † 1392, |
Так при начале своем великая Лавра Сергиева была пустыня безлюдная, дикая, бесплодная, безводная, скудная, беззащитная и беспомощная! Но основатель ее и сподвижники его твердо уповали на Бога Спасающего; упование их оправдалось в течение многих веков и ныне оправдывается в нашем скудном верою веке. Современный нам великий святитель в одном из слов своих говорит: "Желал бы я узреть пустыню, которая обрела и стяжала сокровище, наследованное потом Лаврою. Кто покажет мне малый деревянный храм, на котором в первый раз наречено здесь имя Пресвятой Троицы? Вошел бы я в него на всенощное бдение, когда в нем с треском и дымом горящая лучина светит чтению и пению, но сердца молящихся горят тише и яснее свечи, и пламень их достигает до неба, и ангелы их восходят и нисходят в пламени их жертвы духовной. Отворите мне дверь тесной кельи, чтобы я мог вздохнуть ее воздухом, который трепетал от гласа молитв и воздыхании преподобного Сергия, который орошен дождем слез его, в котором впечатлено столько глаголов духовных, пророчественных, чудодейственных. Посмотрел бы я, как позже других насажденный в сей пустыне преподобный Никон спешно растет и созревает до готовности быть преемником преподобного Сергия. Послушал бы молчания Исаакиева, которое без сомнения поучительнее моего слова. Взглянул бы на благоразумного архимандрита Симона, который довольно рано понял, что полезнее быть послушником преподобного Сергия, нежели начальником в другом месте. Ведь это все здесь, только закрыто временем или заключено в сих величественных зданиях, как высокой цены сокровище в великолепном ковчеге. Откройте мне ковчег, покажите сокровище; оно непохитимо и неистощимо; из него без ущерба его можно заимствовать благопотребное, например, безмолвие молитвы, простоту жизни, смирение мудрования".
Иногда братия жаловались на недостаток воды и говорили игумену: для чего на таком месте создал обитель? Сергий отвечал: "Я хотел один безмолвствовать здесь; но Богу угодно было устроить обитель. Он не презрит вас, работающих Ему в молитве день и ночь, и подаст вам все нужное". По молитве преподобного Сергия оказался источник и потекла вода там, где ее не было [27]. И в других случаях вера чудотворца являлась чудодейственною: великий Сергий молитвою воскресил отрока, который был принесен к нему едва живым и умер на глазах его, и исцелил бесноватого.
Слава о духовных подвигах Сергия и дарованной ему от Бога благодати распространилась не только в Русской земле, но и в странах отдаленных. К богоносному пустыннику пришли посланные от Патриарха Царьградского Филофея и принесли ему крест, параманд, схиму и послание Патриарха [28]. "Не к другому ли кому вы посланы?" - спросил их смиренный Сергий, а сам поспешил к святителю Алексию и донес ему о случившемся. По прочтении послания, в котором Патриарх советовал составить общее житие в обители, митрополит, и со своей стороны, подтвердил совет Патриарха.
С того времени в обители Троицкой учреждено совершенное общежитие [29] и запрещено инокам что бы то ни было называть своим, потому что всякая собственность в монастыре должна быть общею для всех. Так совершилось благоустройство обители, причем стало возрастать число братии и начало водворяться в ней всякое обилие. Но, чтобы избыток не повлек за собою нерадения и пороков, мудрый основатель обители ввел в ней странноприимство, питание нищих и подаяние просящим [30]. Об этом учреждении он сказал ученикам своим: "Если сохраните заповедь мою без роптания, то и по кончине моей обитель распространится и многие годы стоять будет, благодатию Христовою" [31].
Казалось, что после того монастырь Сергиев уже безопасен от превратностей; но внезапно поднялась буря, которая едва не лишила обители блаженного ее основателя и хранителя. В один субботний день святой Сергий стоял в алтаре, совершая сам вечернюю службу. Брат его Стефан, который опять пришел в обитель, стоял на левом клиросе. "Кто тебе дал эту книгу?" - спросил Стефан канонарха. "Игумен", - отвечал тот. "Кто здесь игумен? - с гневом сказал Стефан. - Не я ли первый основал это место?" И прибавил к тому другие жесткие слова. Сергий слышал все это в алтаре. Ему понятно было, что здесь излилось тайное негодование многих на новый порядок обители [32]. По окончании вечерни он не пошел и в келью, а удалился из обители на место, называемое Киржач, где вскоре собралось к нему немало братии и основан монастырь. Лучшие старцы Троицкой обители умоляли святителя Алексия возвратить им игумена. Немедленно святитель послал к Сергию двух архимандритов, убеждая его возвратиться на первоначальное место подвига. Узнав волю архипастыря, смиренный угодник Божий отвечал посланным: "Скажите господину моему митрополиту, что все исшедшее из уст его принимаю, как из уст Христовых". Он возвратился в Троицкую обитель, где ученики, радуясь возвращению любимого наставника, целовали руки его, ноги и одежду.
В это время святитель Алексий был обременен заботами о водворении мира и утверждении единодержавия в земле Русской. Еще прежде, вскоре после того, как Димитрий Суздальский без борьбы уступил престол великого княжения юному Димитрию Московскому, последний должен был помочь первому в получении Нижегородского удела, неправильно захваченного братом его, Борисом Константиновичем по смерти другого брата, Андрея. Первосвятитель послал в Нижний Новгород преподобного Сергия объявить Борису, чтобы шел судиться с братом к великому князю; но князь отвечал, что повинуется только велениям хана. Тогда Сергий согласно с волей митрополита затворил все храмы в Нижнем Новгороде, а великий князь двинул войска свои; Суздальские князья разделились между собою мирно [33].
Подкрепляемый мудрыми советами великого святителя, юный Димитрий Иоаннович усмирил своеволие новгородцев и выдержал несколько нападений Ольгерда Литовского, который, победив немецких рыцарей, скучал миром и искал случая к войне, несмотря на преклонную свою старость. Он усердно помогал брату второй жены своей, Тверскому князю Михаилу Александровичу, и кровавая брань между Москвою и Тверью продолжалась с ожесточением. Михаил Тверской успел достать себе в Орде ярлык на великое княжение и возвратился оттуда с ханским послом. Но время беспрекословного повиновения воле ханской уже миновалось. Тщетно посол звал Димитрия во Владимир выслушать грамоту хана [34]; он отвечал: "К ярлыку не еду, Михаила во Владимир не пущу, а тебе, послу, даю путь свободный". Действительно, Михаил не только не мог занять столицы великого княжения, но, гонимый московскими отрядами, едва успел пробраться к зятю своему Ольгерду в Вильну. Советники великого князя убедили его и святого Алексия призвать Тверского князя для примирения в Москву; но здесь споры князей еще более усилились, и князь Тверской был на несколько времени задержан в Москве [35]. Это несчастное происшествие еще более разожгло закоренелую вражду, и великий князь должен был пять лет бороться с Михаилом Тверским и, наконец, усмирил его, ополчившись почти со всеми удельными князьями и осадив Тверь. Тогда наконец заключен был мирный договор между Москвою и Тверью [36].
Около того же времени Димитрий успел усмирить и Литву, где в 1377 году умер поседелый в коварстве старец Ольгерд [37].
Земля Русская наслаждалась спокойствием, и все удельные князья повиновались великому князю не как старшему между равными, но как государю; один только смелый Олег, князь Рязанский, оставался тайным врагом Москвы и ждал случая, чтобы удовлетворить своему честолюбию.
Примирение великого князя с Михаилом Тверским было последним государственным делом великого святителя Алексия. Последние годы его были омрачены скорбию о беспорядках, которые современники называли "церковною смутою". Король польский Казимир и князь огнепоклонников Ольгерд сильно злобились на митрополита за попечение его о Московском великом княжестве. Они требовали от Патриарха Филофея особого митрополита для западных епархий. Патриарх был вынужден уступить воле властителей иноверных [38] и посвятил в сан митрополита Антония, епископа Галицкого, а по смерти его - Киприана, родом серба, и притом с тем, чтобы по смерти святого Алексия он остался митрополитом всея Руси. Великий князь Московский выразил сильное неудовольствие за назначение Киприана без его согласия, при жизни святого Алексия.
При таких обстоятельствах маститый первосвятитель, чувствуя приближение своей кончины, захотел, подобно предшественнику своему, блаженному Феогносту, избрать себе при жизни достойного преемника. Он призвал к себе преподобного игумена Сергия и приказал принести для него золотой крест. "Прости меня, Владыко, - сказал с поклоном Сергий, - я от юности не носил злата, тем более в старости желаю пребывать в нищете". Тогда святитель объявил богоносному пустыннику, что он, чувствуя немощь старческую, намерен посвятить Сергия в сан епископа и назначить его своим преемником. Не только с глубоким смирением, но даже с живою скорбию отрекся любитель пустыни от высокого назначения. Долго и настойчиво старался святитель убедить Сергия; но смиренный труженик сказал ему решительно: "Владыко святый! Если не хочешь прогнать нищету мою от твоей святыни, не говори о таком тяжком бремени моему недостоинству". Уразумев, что дальнейшие настояния заставят Сергия удалиться в безвестную пустыню, прозорливый святитель отпустил его обратно в монастырь.
Кто может изъяснить это священное состязание двух праведников! По человеческим соображениям, богомудрый Сергий не хотел противиться воле Патриарха, назначившего митрополитом Киприана, отягчить тем свою совесть и обречь себя на продолжительные треволнения. Сверх того, по внушению Духа Божия, он мог ясно ведать свое назначение, помня слова апостола: Каждому дается особенное явление Духа на пользу (1 Коринф. XII, 7). "Великий отец наш Сергий, как бы в некоторое вознаграждение Православной Церкви за то, что не отдал ей в епископство самого себя, в обилии возвращает под сению своею сынов послушания и разума духовного, которых потом избрание церковное призывает к епископству"[39].
Между тем великий князь готовил в преемники престарелому святителю своего любимца Михаила (Митяя). Кроме осанистой наружности, этот Михаил отличался обширными познаниями в делах гражданских; много читал он книг и имел крепкую память; беседа его была разнообразна и любопытна. Поэтому-то великий князь и взял Митяя из Коломны, где он был священником, и сделал его своим печатником; потом, согласно со своими видами, убедил его постричься в монашество и в тот же день, как он постригся, сделал его архимандритом в своем Спасском монастыре [40]. Димитрий усильно просил святого Алексия, чтобы он благословил Михаила быть преемником митрополии, но святитель отвечал ему: "Михаил еще молод в иночестве. Я не могу благословить его. Пусть будет митрополитом тот, кого изволит Бог и Пресвятая Богородица и изберет Патриарх с Собором".
Предавая престол митрополии и верное свое стадо в волю Божию, святой митрополит и чудотворец Алексий предал и дух свой Богу 12 февраля 1378 года, 78 лет от рождения, пробыв на кафедре всероссийской митрополии 24 года. Смиренный первосвятитель повелел положить тело свое вне церкви; но благодарный питомец его Димитрий, с совета епископов, решился отступить от его завещания, и хранение священных останков предоставил той самой обители, которую почивший святитель вверил попечительству великого князя [41].
Драгоценными памятниками его учения служит Евангелие, писанное собственною рукою святителя, Окружное послание к пастве и Послание к нижегородским христианам.
Евангелие святителя Алексия писано им в 1355 году, когда он был в Константинополе и, следовательно, мог иметь в руках лучшие списки подлинника. Евангельский текст у святого Алексия, во многом несходный с прежними славянскими списками, заключает не только исправление ошибок, сделанных писцами, но совершенно новый перевод с подлинника [42] и отличается буквальною близостью к греческому тексту. "Сей подвиг, - по словам современного нам архипастыря, - важен, между прочим, потому, что чрез него святитель, Богом просвещаемый, предварительно обличил неправое мнение людей, явившихся после него, которые доныне утверждают, будто в священных и церковных книгах и описку переписчика исправить, и непонятное слово перевода заменить понятным непозволительно и противно православию: он поверял и исправлял; и потому, очевидно, не так рассуждал, как новые ревнители не очень старой старины, а точно так же, как и древле и ныне рассуждает Православная Церковь" [43].
В Окружном послании святитель советует христианам: "Приходите к отцу духовному с покаянием и слезами; отвергните все дела злые и не возвращайтеся к ним. Истинное покаяние в том, чтобы возненавидеть свои прежние грехи. Оставив все дела свои, без лености собирайтеся на церковную молитву. Не говорите: отпоем себе дома. Как храмина без огня от одного дыма не может нагреться, так и молитва домашняя без церковной. Церковь именуется земным небом. В ней заклается Агнец, Сын и Слово Божие для очищения грехов всего мира; в ней проповедуется Евангелие царствия Божия и писания святых апостолов; в ней престол славы Божией, невидимо осеняемый херувимами; в ней руками священническими приемлются тело и кровь Божественная и преподаются верным во спасение и очищение души и тела. Имейте знамение Христово в душах ваших. Знак же для овец стада Божия есть приобщение тела и крови Христовой. Вы, дети, как овцы словесного стада, не пропускайте ни одного поста, не возобновив на себе сего знамения; причащайтесь тела и крови Христовой".
В Послании к нижегородской пастве святитель поучает страху Божию и сильно восстает против пьянства. "Корень зла, - говорит он, - поднимающий всякие беззакония - пьянство. Оно губит душу, помрачает зрелище очей, обессиливает тело, сокращает в человеке страх Божий, удаляет его от Бога и доводит до нищеты душевной и телесной" [44].
Ублажая память великого святителя, истинного отца Церкви и государства, святая Церковь взывает к нему: "Радуйся, светило Российской митрополии, свято-прозябший гроздь винограда жизни, сопрестольник апостолов, верный хранитель Божественных догматов, преблаженный святитель Алексий! Стекаясь с любовию к благодатной раке твоей, славословим Христа Бога нашего, даровавшего нам тебя, угодника Своего, как обильный источник врачеваний, как защиту и утверждение престольному граду Москве и всей земле Русской" [45].
По преставлении святителя Алексия великий князь настоятельно хотел видеть любимца своего Михаила на кафедре первосвятительской, а Михаил желал, чтобы посвящение было совершено в Москве русскими епископами, нарочно для того созванными. Никто из них не смел прекословить великому князю, кроме епископа Суздальского святого Дионисия [46], который утверждал, что самовольное посвящение митрополита, без благословения патриарха, будет противно правилам церковным. Голос святителя, уважаемого за добродетельную жизнь, друга преподобного Сергия Радонежского, был принят Димитрием. Михаил уже считал себя первосвятителем, позволял себе украшаться святительской мантиею и белым клобуком и употреблял жезл архиерейский, перешел жить на митрополичий двор и заведовал всеми судами и сборами церковными. Теперь он был вынужден искать посвящения в Царьграде и, отправляясь туда, грозил мщением не только Дионисию, но и Сергию, которого считал врагом своим [47]. Но блаженный игумен, услышав об угрозах честолюбца, спокойно сказал ученикам своим: "Михаил не получит желаемого и Царьграда не увидит". Предсказание праведника сбылось: Михаил умер на пути в Царьград.
В это время великий князь был занят другими заботами: ему предстояла ожесточенная борьба с татарами не только за целость, но и за существование Русского государства.
Мамай уже давно злобился на Димитрия, который отказывал ему в послушании (как мы видели выше) и осмеливался обнажать меч против татар [48]. Как истинный властелин Орды, Мамай приготовился к страшному нашествию на Русскую землю. Кроме несметных полчищ монгольских, он вел с собою наемные войска и вступил в тесный союз с Ягайлом Литовским [49], который условился действовать с ним заодно. К ним пристал внутренний изменник, Олег Рязанский, в надежде распространить свои владения при уничтожении Московской державы.
|
|
Донская икона |
Великий князь, со своей стороны, приготовился к обороне; с ним соединились все князья удельные со своими дружинами. Составилось ополчение, какого не видала земля Русская даже в самые счастливые времена своей целости и независимости: более 150 000 всадников и пеших стояло под Коломною, на Девичьем поле, где Димитрий обозревал войско. Признавая в богоносном игумене Троицком силу веры и дар пророчества, достойный воспитанник святого Алексия пришел к преподобному Сергию и спрашивал его: идти ли ему против сильного и грозного врага? Преподобный, совершив молитву, благословил великого князя и сказал ему: "Тебе, государь, должно попещись о врученном тебе христоименитом стаде; Бог правды дарует тебе победу и сохранит тебя для вечной славы, а многим из сподвижников твоих готовы венцы мученические". Он отпустил с Димитрием двух своих иноков, Александра Пересвета и Андрея Ослябю, которые были облечены в схиму и горели желанием пролить кровь свою за веру христианскую.
Выступив против врагов, великий князь отважно перешел Дон, чтобы предупредить соединение Мамая с Ягайлом [50]; здесь получил он от преподобного Сергия просфору и послание, в котором было писано: "Иди, иди смело, князь, надейся на помощь Божию". Эти слова одушевили мужеством Димитрия и все войско русское. На берегу реки Непрядвы, на обширном поле Куликовом, произошла знаменитая кровопролитная битва 8 сентября 1380 года. Мамай, не успев соединиться с Ягайлом, был разбит и обратился в бегство. Преподобный Сергий, во время битвы стоя с учениками своими на молитве, говорил об успешном ходе сражения и о решительной победе над врагами; он даже наименовал павших на поле брани и принес за них молитву. В числе их были оба инока, посланные Сергием на войну. Один из них, Пересвет, мужественно вступил в бой с татарским великаном и богатырем Темир-Мурзою: они ударили друг друга копьями и оба пали мертвыми с коней [51].
Великий князь, возвратясь с победою, благодарил богомудрого Сергия за советы и молитву и с восторгом восхвалял милость Божию. Вся Русская земля ликовала, в первый раз после порабощения одержав победу над неверными. Благодарные потомки единогласно прозвали Димитрия Донским, двоюродного брата его, Серпуховского князя Владимира Андреевича, одного из главных виновников счастливой победы - Храбрым, а самую битву - Мамаевым побоищем. Эта достославная битва еще не освободила Русской земли от постыдного ига, даже не прекратила варварских нашествий [52], но доказала возрождение сил Руси и явилась зарею ее свободы и независимости.
Молитвенное участие в поражении Мамая не было последним опытом любви к отечеству в жизни дивного пустынника. В 1385 году преподобный Сергий ходил в Рязань, чтобы примирить великого князя с коварным Олегом. Богомудрый игумен умел смягчить сердце вероломного князя, и он заключил с Димитрием искренний союз, скрепленный потом и родственною связью [53].
Любовь и вера Донского героя к основателю Лавры Троицкой была так велика, что он имел преподобного Сергия восприемником детей своих от святой купели и свидетелем при своем духовном завещании [54].
Великий князь Димитрий Донской скончался в 1389 году, после краткой болезни, едва достигнув сорокалетнего возраста. По словам летописца, невозможно описать скорби народной о смерти любимого государя, которого современники называли "орлом высокопарным". Долго не умолкали стенания и вопли. Кроткий и незлобливый, как младенец, но твердый в делах правления, мужественный в битвах, смиренный в счастии, терпеливый в бедствиях, чистый и целомудренный, добрый отец семейства, Димитрий был достойным питомцем великого святителя Алексия; он ежедневно ходил в церковь, часто приступал к Святым Тайнам и носил власяницу на голом теле, но не пожелал по примеру предков принять перед смертию иноческого пострижения [55]. Престол великого княжения наследовал старший сын его, 17-летний Василий.
Между тем богоносный Сергий, подвизаясь в пустыне своей, возрастал духом и восходил от силы в силу. Мы не можем описать здесь бесчисленных знамений, в которых разнообразно являлась дарованная Сергию благодать Господня; но не должны умолчать об одном чудесном видении, которое не только преисполнило небесною радостию самого дивного подвижника, но сохранилось вечным залогом благоволения Божия к обители Сергиевой. Однажды, в глубокую ночь, Сергий пел акафист пред иконою Богоматери и молил Царицу небесную, да призрит на избранное им место. Окончив правило, он сел отдохнуть; но вдруг сказал ученику своему Михею: "Бодрствуй, чадо, мы будем иметь чудное посещение". Едва сказал он эти слова, как услышан был голос: "Пречистая грядет". Преподобный поспешил из кельи в сени, и там осиял его великий свет ярче солнечного. Он узрел Богоматерь, сопровождаемую апостолами Петром и Иоанном. Сергий пал на землю. Преблагая Матерь коснулась его и сказала: "Не бойся, избранник мой, молитва твоя о учениках твоих и о месте сем услышана; при тебе и после тебя Я неотступна буду от обители твоей и буду покрывать ее". Когда видение кончилось и преподобный Сергий пришел в себя, он нашел ученика своего полумертвым от страха и поднял его. "Скажи, отче, - спрашивал блаженный Михей, - что за чудное видение? Душа моя едва не разрешилась от тела". Но Сергий не мог еще говорить от сильных движений духа; только лицо его цвело и сияло радостию [56].
Наконец приближалось время богоносному Сергию перейти к нескончаемому божественному видению. Предвидя приближение кончины, преподобный игумен поручил обитель управлению ученика своего Никона, а сам вступил в совершенное безмолвие. В сентябре он почувствовал предсмертный недуг, призвал сподвижников своих и дал им последние наставления. Пред самым исходом души, праведник принял Святые Тайны Христовы и предал чистую душу свою Господу 25 сентября 1392 года, на 78-м году жизни. В минуту разрешения души от тела небесное благоухание разлилось в келье, и лик богоносного старца сиял дивным светом и чистотою. Святые мощи были преданы земле близ деревянной церкви, построенной первоначальником Троицкой обители.
Преподобный и богоносный отец наш Сергий, игумен Радонежский, чудотворец, не только великий светильник благодати, но и особенный избранник Божий в деле распространения иноческой жизни: он отец монашества средней Руси; последующие судьбы основанной им Лавры показывают в нем дивного заступника земной отчизны его. "Благодарение Богу, - скажем с блаженным Епифанием [57], - что он даровал нам такого богоугодного старца, святого и преподобного Сергия".
"От юности ты принял Христа в душу твою, преподобный, и более всего желал уклониться от шума мирского, мужественно поселился в пустыне и в ней возрастил чада послушания, плоды смирения. Всех, приходящих к тебе с верою, ты просвещаешь чудесами и всем обильно подаешь исцеления. Подвижник добродетелей, истинный воин Бога-Христа, ты много подвизался против страстей в жизни временной, был образцом для учеников своих в молитвах, посте и бдении; а потому и вселился в тебя Пресвятой Дух, светло украсив тебя Своими дарами. Предстоя престолу Святой Троицы, поминай стадо, которое ты мудро собрал, и не забудь посещать, по обещанию, чад твоих, Сергий, преподобный отец наш" [58].
[1] Сыновья Гедимина почти все были христианами: Кориат-Михаил построил храм святителя Николая близ Новогродка; Наримунд в крещении назывался Глебом; Любарт-Димитрий, может быть, Владимир, князь Волынский, был всегда ревностным сыном Православной Церкви; Явнут-Иоанн в 1345 году крестился в Москве; Кейстут, кажется, умер язычником. Сам Ольгерд-Александр еще при жизни отца крещен в православие и остался христианином по расчетам житейским, чтобы получить Витебское княжество с рукою княжны Марии Витебской. По смерти ее он снова сделался язычником и гонителем христиан.
[2] Храм Перкуну стоял в дубовой роще, там, где теперь Виленский кафедральный костел.
[3] Мощи мучеников Литовских были погребены у церкви святого Николая в Вильне. В 1364 году святой митрополит Алексий, по сношении с Цареградским Патриархом Филофеем, включил Литовских мучеников в число святых и установил праздновать память их 14 апреля. Мощи мучеников в 1826 году были свидетельствованы, по распоряжению священного Синода, в Виленском Святодуховском монастыре, куда они были укрыты от насилий унии и папизма. Ныне они почивают открыто в церкви, посвященной им в 1851 году и устроенной в склепе под алтарем соборного храма Святодуховской обители.
[4] Это выражение принадлежит Тертуллиану.
[5] Такой подвиг блаженного Феогноста заслужил признательность Церкви. В Прологе, 14 марта, помещено "страдание митрополита Феогноста".
[6] Так за Любарта Волынского была выдана Ростовская княжна, родная племянница Симеона, а за вдовца-язычника Ольгерда - княжна Юлиания, дочь Александра Михайловича Тверского. Этот последний брак был разрешен святым Феогностом в надежде, что Ольгерд рано или поздно возвратится к христианству, и с условием, чтобы дети его воспитывались в истинной вере. Сам Симеон был женат на дочери Гедимина, названной в крещении Анастасиею. Исповедуя православную веру и приняв русский язык, литовские князья роднились с князьями русскими. Русские княжны приносили с собою в Литву усердие к Православию, строили церкви, воспитывали детей в истинном благочестии; княжны литовские, выходя в замужество за князей русских, сближали свое прежнее отечество с новым. Язык русский был господствующим языком Литвы; на нем писали законы и производились сношения с иностранными государями. (Западно-Русский Месяцеслов, 1866, с. 62 и 63).
[7] По летописи, внук Бяконта, Даниил Феофанович, был одним из старших и лучших бояр московских; умный, храбрый, он верно служил великому князю в Руси и в Орде. Он погребен в Чудове монастыре, близ могилы святого митрополита Алексия. От младших сыновей его произошли дворянские роды Плещеевых, Игнатьевых, Жеребцовых и Фоминых (последние долго прозывались митрополичьими). Бяконт и его супруга погребены в Богоявленском монастыре, когда старший сын их подвизался уже там в иночестве.
[8] По житию святого Алексия, писанному Пахомием, он был старше великого князя Симеона 17 годами, а Симеон родился в 1317 году.
[9] Блаженный архиепископ Василий (в миру священник Григорий Калика) святительствовал в Новгороде 23 года, украсил Софийский храм новым иконостасом, стенным писанием и медными позолоченными вратами; после пожара он восстановил мост на Волхове и заложил каменную стену на Торговой стороне. Он получил от Патриарха Цареградского знаменитый белый клобук, хранящийся в Софийской ризнице. Скончался на берегу реки Шелони 3 июля 1352 года и погребен в Софийском соборе. Новгородцы местно празднуют память его 10 февраля.
[10] Святой Феогност преставился 11 марта 1353 года и погребен в Успенском Соборе. В 1471 году мощи его обретены нетленными, но почивают под спудом в ногах у раки святителя Петра.
[11] На обратном пути страшная буря застигла святителя на море. Он молился усердно и дал обет соорудить храм во имя того угодника Божия, которому будут праздновать в день высадки пловцов на берег. Господь услышал молитву праведника, и корабль пристал к берегу 16 августа, когда Церковь празднует Нерукотворенному образу Спасителя.
[12] К этому времени относится послание святого Алексия к христианам, живущим на Дону; оно помещено в Исторических Актах, I, № 3.
[13] Великий князь Иоанн Данилович, купив уделы Белоэерского и Угличского князей (как видно из завещания Димитрия Донского), составлявшие прежде одно целое с Ростовским княжеством, наложил державную руку и на остальной удел Ростовский. О действиях московских бояр в Ростове упомянуто выше. Место, куда переселился Кирилл, город Радонеж - ныне село Городец в Дмитровском уезде.
[14] Блаженный Кирилл и Мария погребены в Хотьковом монастыре, тогда мужеском, а ныне девичьем.
[15] Стефан жил недолго в супружестве, имел двух сыновей: Климента и Иоанна и, овдовев, постригся в Хотьковском монастыре. После того он жил в пустыне с младшим братом; наконец был игуменом в Московском Богоявленском монастыре и духовником великого князя Симеона.
[16] Когда деревянный храм был срублен, младший брат спросил старшего: "Во чье имя будет храм?". Старший, напомнив Варфоломею о словах дивного старца, сказал, что храм следует освятить в честь Святой Троицы. Тогда младший признался, что и он имел ту же мысль (Русские Святые. Сентябрь, с. 157).
[17] Первыми сподвижниками преподобного Сергия в отшельнической жизни были: Василий Сухой, пришедший с берегов Северной Двины; Иаков, усердный труженик; Онисим, престарелый диакон, служивший привратником; Исаакий - наложивший на себя обет молчания, и Симон-екклесиарх. Число пустынников долго ограничивалось 12; первый, поступивший сверх этого числа, был Смоленский архимандрит Симон, променявший власть на звание послушника Сергиева.
[18] Перстень с изображением дракона, подаренный ханом Джанибеком святому Алексию в память исцеления Тайдулы, сохраняется в Московской Патриаршей (Синодальной) ризнице.
[19] Алексиевский девичий монастырь был основан святым Алексием у берега реки Москвы и урочища Стоженки. В XVI веке он перенесен внутрь города к Пречистенским воротам, а при императоре Николае I, когда занимаемое им место было назначено для построения храма Христа Спасителя, в Красное село, близ Сокольничьего поля. На месте, где он был первоначально основан, возник новый девичий монастырь - Зачатейский. В одном из храмов этого монастыря находятся гробницы двух сестер святого Алексия, игуменьи Юлии и инокини Евпраксии. О первой игуменье Алексиевской сказано в летописи: "Ульяна от града Ярославля, дщерь некоего родителя богата и славна, сама же зело боязлива, игуменья бывши 90 черницам и общему житью начальница".
[20] Этот монастырь получил название Андроникова, по имени своего первого игумена, о котором будет упомянуто в следующей главе. Обет святого Алексия, послуживший поводом к основанию этой обители, описан выше в примеч. 11-м.
[21] Владычень Серпуховской монастырь, в полуверсте от Серпухова, на берегу реки Нары, в 1806 году обращен в женский монастырь. На паперти соборной его церкви погребен блаженный игумен Варлаам, бывший келейник святого Алексия, скончавшийся 5 мая 1376 года и местно чтимый за благочестивую жизнь.
[22] Преподобный Иосиф Волоколамский пишет: "В Чудовом монастыре блаженный митрополит Алексий посадил честных старцев, испросив одних у великого аввы Сергия, а других взяв из иных обителей, старцы те жили иночески, жизнию духовною; приходили к ним многие и пользу получали".
[23] Духовное завещание святого Алексия обнаруживает великое его смирение и любовь к основанному им монастырю. Оно начинается словами: "Се аз смиренный грешный раб Божий Алексий". Великий святитель Божий именует себя грешником, не упоминая и о сане митрополита. Чудовской обители он оставил 12 сел (в том числе Жилинское, Черкизово и Раменное). "А все те села, - сказано в завещании, даю с серебром и с половники и с третники и с животиною. А что моя в селах челядь, на них серебрецо. Не похотят служити, кто куды, тем воля, отдав серебрецо. А монастырь Михаила чуда приказываю тебе, своему сыну, великому князю Дмитрию Ивановичу".
[24] В Лавре сохранились: ветхая крашенинная фелонь преподобного Сергия с епитрахилью и поручами, деревянные потир и дискос, аналав из схимы, игуменский посох простого дерева, кожаные сандалии, бывшие 30 лет на ногах чудотворца во гробе, нож с ветхим влагалищем и ложка деревянная.
[25] Более 15 лет к пустыне преподобного Сергия вела только тропинка по лесам. При великом князе Иоанне II (около 1355 года) стали в окрестностях селиться земледельцы, и уже позднее, по словам блаженного Епифания, "исказиша пустыню и не пощадеша и составиша селы и дворы многи". Тогда проложили мимо обители большую дорогу из Москвы в северные города. Однако и по преставлении преподобного Сергия леса были так глухи, что по рекам еще ловили бобров (Акты Археографической Экспедиции, I, 16).
[26] Преподобный Иосиф Волоколамский в духовной грамоте, гл. 15.
[27] Чудесным источником Сергия считается колодезь под горою, близ приходской Пятницкой церкви.
[28] Крест, присланный Патриархом Филофеем, сохраняется в ризнице Лавры: он вырезан из кипарисного дерева, обложен золотом и украшен драгоценными камнями.
[29] Преемник Филофея, Патриарх Нил, около 1382 года прислал также послание преподобному Сергию: он называл привычный образ жизни русских монахов того времени жизнию мирскою, зависящею от дикости и необразованности, а общежитие, учрежденное Сергием, - делом высокой духовной мудрости. Это послание напечатано в Православном Собеседнике, 1860, 1, с. 459-464.
[30] Доныне в Лавре Сергиевой многие сотни бедных богомольцев ежедневно пользуются трапезою от монастыря. Сверх того, при обители находятся: богадельни, приют для странников, больницы для приходящих больных и шкалы для сирот.
[31] Симон Азарьин в предисловии к новым чудесам преподобного Сергия.
[32] Монахи того времени не любили общежития. Даже и позднее пастырям Церкви нелегко было заводить общины в монастырях. Из обители Сергиевой тайно удалились многие недовольные общежитием; другие, более упорные, изгнаны святым Алексием.
[33] Привязав к себе Димитрия Константиновича Суздальского, великий князь в 1367 году женился на дочери его, благочестивой княжне Евдокии. Свадьбу праздновали в Коломне со всеми пышными обрядами того времени.
[34] В это время Мамай успел соединить две Орды: Золотую, или Сарайскую, и свою Волжскую. Он объявил ханом Мамант-Салтана и господствовал под его именем с титулом темника.
[35] Михаил Тверской после того жаловался Патриарху на святого Алексия и на старания его усилить могущество Москвы.
[36] В этом договоре князь Тверской дал клятву за себя и за своих наследников признавать великого князя Московского "старшим" себе братом, не искать и не принимать от хана ни Владимирской отчины, ни Великого Новгорода; а великий князь обещал не вступаться в удел князя Михаила и не отнимать у него Тверской отчизны.
[37] Перед смертию Ольгерда сбылась надежда святителя Феогноста: Ольгерд, по убеждению второй супруги своей и Печерского архимандрита Давида, не только возвратился к православной вере, но и принял схиму с именем Алексия. Он погребен в соборном храме Богородицы в Вильне, построенном им (еще до отступничества) и освященном в 1348 году святым Алексием, тогда еще наместником митрополита Феогноста. В недавнее время великий подвижник русской народности, граф М. Н. Муравьев, приступил к возобновлению этого древнего святилища, преданного поруганию и запустению папистами. Теперь древний Пречистенский храм уже воскрес из своих развалин вместе с обновленною русскою жизнию в русской Литве.
[38] Казимир угрожал, что, в случае отказа Патриарха, он заставит подвластных ему русских людей принять римскую веру и подчиниться папе. Патриарх писал к святому Алексию: "Что мы должны делать в таком положении? Тебя призываем в судьи; что ты сам скажешь? Другое дело, если бы государь земли был православный. Посуди сам, хорошо ли было бы, если бы так случилось, как писал король" (Русские Святые. Февраль, с. 110).
[39] Ответ высокопреосвященнейшего Филарета, митрополита Московского, на речь, произнесенную архимандритом Леонидом при наречении его в сан епископа Дмитровского, викария Московского. Из обители преподобного Сергия вышло 79 архипастырей, а именно: митрополитов всея России 3, митрополитов епархиальных 11, архиепископов 31, епископов 32 и, сверх того, 2 архипастыря занимают святительские кафедры вне пределов России на Востоке. Из числа этих святителей некоторые были настоятелями, другие - наместниками Лавры, остальные получили воспитание в лаврской семинарии (1742-1814 г.) и в Московской Духовной Академии, находящейся в обители преподобного Сергия с 1814 года
[40] Это тот самый Спасский монастырь, который основан в Кремле Иоанном Калитою. Позднее, при Иоанне III, он перенесен на Крутицы - высокое место на берегу реки Москвы и по новому месту назван Новоспасским, а древняя церковь его обращена из монастырской в дворцовую. Теперь Новоспасский монастырь состоит первым в числе ставропигиальных первоклассных.
[41] Мощи святого митрополита Алексия были погребены в построенной им Архангельской церкви Чудова монастыря, в правом предалтарии. Нетление мощей и даже одежд на них открылось 20 мая 1431 года, при копании рвов для основания нового храма на месте старого, которого своды обрушились от ветхости. С того времени стали чтить память великого святителя; мощи прославлены многими чудесами и исцелениями. По сооружении в 1686 году теплой церкви во имя святого Алексия цари Иоанн и Петр Алексеевичи перенесли на руках своих мощи чудотворца в новый храм, где почивают они и доныне в серебряной раке, устроенной после похищения старинной раки врагами в 1812 года. Близ ее сохраняются святительские облачения и пастырский жезл великого угодника Божия.
[42] Святой Алексий, как видно из поправок в переводе Евангелия и из греческой подписи его (описание Румянцевского Музея, с. 48), хорошо знал по-гречески. Он мог научиться этому языку, когда жил и служил при митрополите-греке.
[43] Высокопреосвященнейший митрополит Филарет, в слове на день обретения мощей святого Алексия.
[44] Первое из этих посланий напечатано в Прибавлениях к Творениям Отцов 1849 года, а последнее издано К. И. Невоструевым в 1-й книжке "Душеполезного Чтения" за 1861 год.
[45] Тропарь и стихиры из службы святителя Алексия, составленной святым Питиримом, тогда архимандритом, а впоследствии епископом Пермским и мучеником. Житие святителя писано, по кратким запискам того же блаженного Питирима, Пахомием Логофетом в XV веке.
[46] О святом Дионисии мы будем говорить подробнее в одном из следующих рассказов.
[47] Преподобный Сергий убеждал великого князя принять Киприана, уже управлявшего в то время западными епархиями, чтобы избегнуть вредного для Церкви разделения митрополии. Но на этот раз Димитрий, увлекаемый пристрастием к своему любимцу, не послушал Сергия, а Михаил (Митяй) обещал разорить обитель Сергиеву по возвращении из Царьграда.
[48] В 1377 году татары вместе с мордвою опустошали Новгородские и Рязанские области. Димитрий не побоялся ополчиться против них и разбил их на берегу реки Вожи (История Карамзина, V, 28).
[49] Ягайло, или Ягелло, сын Ольгерда от Иулиании Тверской, крещенный в Православии с именем Иакова, перешел в римскую веру, чтобы жениться на королевне Ядвиге и с нею получить престол польский. При этом он поклялся польским бискупам ввести папизм в Литовско-Русском княжестве и сделался изуверным гонителем Православия.
[50] В день Куликовской битвы Ягайло был не более как в 40 верстах от Мамая; узнав о поражении своего союзника, он поспешно бежал.
[51] Пересвет был прежде боярином Брянским. После Мамаева побоища тела иноков-витязей перевезены в Москву и погребены на Старом Симонове, где теперь приходская церковь Рождества Богородицы, близ Симонова монастыря. Карамзин (V, прим. 82) говорит: "Разбирая колокольню сей Церкви в царствование Екатерины II, нашли древнюю гробницу под камнем, на коем были вырезаны имена Осляби и Пересвета; ныне она стоит в трапезе, а камень закладен в стене". В рукописных святцах сказано: "Преподобномученицы зде на Симонове положены у церкви Рождества Богородицы, ученицы Сергиевы во иноцех Адриан (Андрей Ослабя), во иноцех Александр (Пересвет), что были посланы от чудотворца Сергия на безбожного Мамая".
[52] Спустя два года после Мамаева побоища Тохтамыш, победитель Мамая, вторгнулся в пределы России и разорил Москву. Димитрий, не успев собрать сильного войска, должен был удалиться с семейством своим в Кострому.
[53] В 1387 году сын Олега, Феодор, женился на княжне Московской Софье Дмитриевне. Пред концом жизни своей Олег, мучимый раскаянием, принял иночество и схиму в основанном им Солотчинском монастыре, в 18 верстах от Рязани. Он жил там строгим подвижником, носил власяницу, а под нею ту самую стальную кольчугу, которую не захотел надеть на себя для защиты отечества против Мамая. Также и благочестивая супруга его Евфросиния окончила жизнь инокинею. Общая гробница князя и княгини находится в соборной церкви Солотчина монастыря. Многие жители Рязани и соседних уездов приходят на поклонение и служат панихиды, надевая на себя кольчугу Олега (Странник, 1862, № 9, с. 390 и 398).
[54] В духовном завещании Донского, прекрасном по чувству христианскому и по значению политическому, нельзя не ощутить веяния духа Сергиева.
[55] В рукописных святцах Димитрий Донской вписан в число святых и назван царем.
[56] Это видение было в пост Рождества Христова, в пятницу, вероятно, в последний год жизни преподобного Михея, который скончался 5 мая 1385 года. (Русские Святые. Сентябрь, с. 176).
[57] Первоначальное житие преподобного Сергия написано учеником его, блаженным Епифанием, который (как видно из его предисловия) принялся за этот труд вскоре по преставлении своего блаженного наставника, писал то, что видел своими глазами, а о том, что было до него, собирал сведения от древних старцев и от Стефана, брата преподобного Сергия. Житие, писанное Епифанием и пересмотренное Пахомием Логофетом в XV веке, напечатано в 1647 году. Самый древний из сохранившихся списков рукописного жития, писанный на Афоне в 6939 (1431) году и переписанный Угрешским игуменом Ионою, хранится в библиотеке Лавры. В нынешнем веке составляли житие преподобного Сергия: 1) Высокопреосвященнейший Филарет, митрополит Московский в 1822 году и 2) Преосвященный Филарет, архиепископ Черниговский, в издании его "Русские Святые", сентябрь, 1865. Чудеса преподобного Сергия описывали. 1) Пахомий Логофет; 2) келарь Троицкой Лавры Симон Азарьин; 3) Митрополит Филарет: "Некоторые черты жития преподобного Сергия после смерти"; 4) Монастырские письма, 1863; 5) некоторые из новейших чудес описаны в духовных периодических изданиях. Пределы статьи не дозволили нам исчислять здесь чудеса великого чудотворца, в своем месте упомянем о тех, которые имели отношение к судьбам Церкви и государства.
[58] Два тропаря преподобному Сергию. Служба ему написана Пахомием Логофетом: акафист, употребляемый в Лавре, приписывается митрополиту Платону.