ИЖЕ ВО СВЯТЫХ ОТЦА НАШЕГО

ИОАННА ЗЛАТОУСТОГО
архиепископа Константинопольского

ИЗБРАННЫЕ ТВОРЕНИЯ

БЕСЕДЫ НА КНИГУ БЫТИЯ

БЕСЕДA LVI

Рече же Иаков Лавану: даждь ми жену мою, понеже совершишася дние, да вниду к ней (Быт. XXIX, 21).

_{К предыдущей странице}       ^{Оглавление}       _{К следующей странице}

     От любви, какую имел Иаков к Рахили, перешедши вчера к любви и великой преданности апостола Павла ко Христу, мы были увлечены как бы некоторым быстрым потоком и не могли уже возвратиться к последовательному порядку слова. Поэтому ныне, если угодно, обратимся к тому, что следует, и восполним оставшееся (недосказанным), так чтобы и от нынешней беседы получить достаточную пользу и с тем разойтись по домам. Так как уже исполнилось семь лет и столь продолжительное время показалось Иакову яко малы дни (как сказано), потому что он любил Рахиль, - рече (Иаков) Лавану: даждь ми жену мою, понеже совершившася дние мои, да вниду к ней. Собра же Лаван вся мужи места того; и сотвори брак. И бысть вечер, и поем Лаван Лию дщерь свою, введе ю ко Иакову (Быт. XXIX, 21-23).

     Видишь ли, с каким благочинием в древности совершались браки? Послушайте вы, пристрастившиеся к сатанинским забавам, и с самаго начала опозоривающие честность брака: были ли тогда свирели, были ли кимвалы, были ли пляски бесовския? Скажи мне: зачем ты тотчас вводишь в дом такой срам и созываешь лицедеев и плясунов? Чтобы этою безвременною роскошью и целомудрие девицы оскорблять и юношу сделать безстыднее? И без таких распалений трудно этому возрасту спокойно выдерживать бурю страстей. А когда такие предметы чрез зрение и чрез слух еще более увеличивают костер и еще больший пламень производят в горниле страстей, как не потонуть тогда юношеской душе! Оттого во всем такое повреждение и растление, что при вступлении в сожительство с самаго начала подрывается целомудрие; и часто с самаго перваго дня, и юноша, смотря (на девицу) невоздержными очами, уже уязвлен в душе своей сатанинскою стрелою, и девица чрез слух и зрение делается пленницею (страсти). И с того же дня раны, более и более увеличиваясь, производят зло. И, во-первых, подрывается единомыслие между супругами и оскудевает их взаимная любовь. Когда муж обращается сердцем к другой, то, разделяясь в душе и управляемый уже самим диаволом, наполняет свой дом всякою скорбию. А если и жена увлечется подобною же страстью, то все, так сказать, до самаго дна перевертывается: скрывая друга от друга, один подозревает жену, другая - мужа; там, где надлежало быть согласию и единению, люди, которые должны быть плоть едина - будете, сказано, оба в плоть едину (Матф. XIX, 5) - доходят до такого разъединения между собою, как будто бы уже совсем разведены были. Привзошедший к ним диавол производит в них такую пагубу, что у них каждый день - война и сражения, и никогда нет покоя от бед. А что сказать о презрении к ним со стороны слуг, о посмеянии от соседей, о явном позоре? Как если кормчие враждуют между собою, то и плывущие на корабле подвергаются опасностям, и самый корабль вместе с людьми должен потонуть, так равно и здесь, если муж и жена враждуют между собою, то, естественно, и все домашние бедствуют. Поэтому умоляю вас: предвидя все это, не следуйте принятым обычаям. Знаю, что многие, ссылаясь на эти обычаи, не хотят и слушать наших слов; не смотря на то мы обязаны сказать, что полезно и что может избавить от будущих наказаний. Где столь великий вред для души, для чего тут указываешь ты мне на обычай? Вот и я предлагаю тебе обычай, гораздо лучший, соблюдавшийся в древности, когда люди еще не имели таких понятий (как ныне) о благочестии. Не подумай однако же, что я говорю здесь о праведном Иакове - нет; но представь себе, что Лаван, человек еще преданный идолопоклонству, не имевший никакого понятия о благочестии, обнаружил в себе такую мудрость. Такое хорошее дело [1] принадлежало не тому, кто вступал в брак с девицею, но отцу, выдававшему девицу в замужество. Поэтому я и заговорил об этом, направляя свою речь не столько против женихов, сколько против родителей жениха и невесты. Не безразсудно ли, что мы, пользующиеся столь великим человеколюбием Божиим, удостоенные страшных и неизреченных таинств, в этом отношении хуже Лавана, еще покланявшагося идолам? Или не слышишь слов Павла, что брак, есть таинство, - есть образ той любви, которую Христос показал к Церкви (Еф. V, 32)? Не будем же срамить самих себя, не будем нарушать досточтимости брака. Если что придумано хорошо и полезно, то, хотя бы и обыкновения не было, пусть делается; а если то, что вами делается, вредно и гибельно, хотя и обычай таков, надобно отвергнуть. Ведь если мы это допустим, тогда и вор, и любодей, и всякий другой злодей будет ссылаться на обычай; но от этого не будет, ему никакой пользы, ни прощения, а будет тяжкое осуждение за то, что не мог преодолеть худого обычая.

     2. Если захотим трезвиться и иметь большую заботливость о своем спасении, то можем отстать и от худого обычая и обратиться к обычаями добрым: таким образом и потомкам своим мы дадим не малое побуждение подражать нам в этом, да и сами себе за их доброе поведение получим награду. Кто показал начало добраго пути, тот становится виновником и того, что другие делают (по его примеру), и потому получает двойную награду, - и за то, что сам делает и за то, что других привел к лучшему образу мыслей. Не говорите мне при этом те пустыя и смешныя слова, будто это есть нечто законное, и потому должно быть соблюдаемо. Не это делает союз супружеский законным, а сожитие, сообразное законам Божиим, целомудренное и честное, когда сожительствующие соединены между собою единодушием. Так понимают это и (внешние гражданские) законы; спроси людей, занимающихся изучением их, и они скажут, что супружество составляет не иное что, как близость или приязнь [2]. Не будем же преступать законов божеских вместе с человеческими и предпочитать им законы бесовские и такой пагубный обычай, потому что это узаконение того, который всегда радуется нашей погибели. И что может быть нелепее этого обычая, когда муж и жена выслушивают от слуг и ничтожных людей неуместныя шутки и разныя насмешки, и никто не может запретить этого, когда всякому желающему позволяется без страха говорит все до самаго вечера, забрасывать шутками жениха и невесту? Если бы в другое время вздумал кто издеваться, поносить, то его - в суд, с него пеня, ему беда; а тогда, когда особенно должно соблюдать благоговение, особенную благопристойность, скромность, тогда все наполняется безстыдством, так что можно подумать, что всем этим управляет диавол. Но не огорчайтесь, прошу вас: не без причины я вошел в это разсуждение, а потому, что забочусь о вас, о вашем спасении, о вашем благонравии, и желаю, чтобы вы, показав перемену к лучшему, первые положили начало добрым обычаям. Было бы только положено начало, указан путь: и тогда с доброю, похвальною ревностию один другому будет в этом соревновать, и потом все будут хвалить вас. Не только жители этого города станут подражать этому прекрасному преобразованию, но и живущих вдали вы увлечете своим примером и сделаете их своими усердными подражателями, - и таким образом сугубый венец получите от Бога за то, что по страху Божию и по заповеди Божией попрали такой бесовский обычай. Я твердо уверен, что вы с охотою примете этот совет наш и приведете его в дело. Вижу, с каким удовольствием вы слушаете слова мои, и из ваших рукоплесканий и похвал заключаю, что вы и на самом деле исправитесь. Довольствуясь поэтому сказанным, обращаюсь к продолжению прежняго слова. И бысть, сказано, вечер, и поем Лаван Лию дщерь свою, введе ю ко Иакову (ст. 23).

     Не оставим и этого без внимания. И отсюда многое можно узнать: во-первых, простосердечие Иакова, - как он, будучи чужд всякаго лукавства, был обманут; во-вторых, как тогда все делалось с великим благоприличием: не было нигде ни плясок, ни светильников, ни другого какого-либо освещения сверх нужды, почему и совершился обман Лавана. Впрочем можно заметить здесь и любовь Лавана к Иакову, потому что он придумал это для, того, чтобы долее удержать при себе праведника. Лаван знал, что Иаков пламенел любовно к другой, и что, если бы получил ту, которую желал, то не оставался бы еще служить и жить с ним ради Лии. Поэтому Лаван, замечая добрыя свойства этого мужа и понимая, что иначе нельзя склонить и убедить его к тому, употребил такой обман и дал ему Лию, вместе с Зельфою, рабою. А потом, когда праведник требовал у него объяснения, почему он так обманул его, Лаван высказал благовидное оправдание. Когда Иаков сказал: что сие сотворил ми еси; не Рахили ли ради работал у тебе, вскую же обидел мя еси, - тогда что ему отвечал Лаван? - Несть тако в нашем месте, вдати меншую прежде старейшия. Скончай убо и [3] сея седмины, и дам ти и сию за дело, еже делаеши у мене еще седмь лет [4] (ст. 25 - 27). Видишь, что это именно было целию, для которой он все так устроил. Зная любовь Иакова к девице, он говорит: не подумай, что ты обижен; я поступил так потому, что у нас есть закон сперва старшую дочь выдавать в замужество; но ты можешь взять за себя и ту, которую любишь, если и за все будешь столько же лет работать. Выслушав это, праведник с готовностию согласился на все; и после других семи лет даде [5] ему, сказано, Лаван Рахиль дщерь свою в жену (ст. 28).

     3. Здесь видишь опять, что дела брачныя совершались в древности со всяким благоприличием. Но когда слышишь, что Иаков взял за себя старшую, а потом и младшую, не смущайся, и не суди о тогдашних делай, по нынешним обстоятельствам. Тогда, как времена были еще первобытныя, начальныя, дозволялось сочетаваться с двумя, тремя женами, и еще более, для распространения человеческаго рода; ныне же, по благодати Божией, и род человеческий уже распространился в великом множестве, и преспеяние в добродетели возрасло. Христос, пришедши на землю и насадив между людьми добродетель, сделав из людей, так сказать, ангелов, искоренил все подобные обычаи древности. Видишь, как не следует основываться на обычае, а везде изыскивать полезное. Вот этот обычай (многоженства) был не хорош; он искоренен, и теперь уже никому не позволительно ссылаться на него. Поэтому ни в чем не смотри на обычай, а изыскивай всегда полезное, не душевредное. Если что оказывается хорошим, хотя бы не было в обычае, пусть будет у нас; а если что пагубно, хотя бы и в обычае было, будем избегать и отвращаться того. И даде, сказано (ст. 29), Иакову Рахиль с Валлою рабынею. Видишь, какое благоразумие! Были ли тут толпы слуг? Были ли записи, договоры, смешныя условия такия: „если то-то будет, если то-то случится?" Еще прежде супружества, не зная, доживут ли (вступающие в брак) до вечера, немедленно договариваются в записях о том, что будет спустя долгое время, как-то: „если, говорят, умрет бездетен, если оставит после себя детей", и тому подобное. Но там (в древности) ничего такого не было: отец дал каждой дочери по одной служанке, и с тем выдал в замужество своих дочерей. Возлюби же, сказано далее, Рахиль паче, неже Лию: и работа ему седмь лет другия (ст. 30). Так как с самаго начала Иаков сильно возлюбил Рахиль, за красоту ея, а между тем с трудом успел достигнуть желаемаго, то и любил ее, как сказано, более, нежели Лию. Итак красота Рахили возбудила в нем любовь к ней. Но заметь и здесь неизреченное человеколюбие Господа, как мало-по-малу Он приводит в исполнение обетования Свои. Он сказал: буду с тобою, сохраняяй тя на всяком пути, аможе аще пойдеши, и возращу тя, и умножу (XXVIII, 15); и теперь все так и устрояет. Чтобы убедиться в этом, послушай, как ясно говорит об этом само божественное Писание: видев ж Господь Бог [6] (ст. 31 и 32), яко ненавидима бяше Лия, отверзе ложесна ея: Рахиль же бяше неплоды. И зачат Лия, и роди сына Иакову. Замечай благопромыслительную премудрость Божию. Так как одна привлекала к себе благорасположение мужа красотою а другая, лишенная красоты, казалась нелюбимою, то Бог этой последней подает чадородие, а в той заключает утробу: то и другое устрояя по свойственному Ему человеколюбию, чтобы одна имела некоторое утешение от рождаемых ею детей, привлекая к себе любовь мужа, а другая, по причине красоты и благобразия, не возставала против сестры. И отверзе, сказано, ложесна ея. Научись из этого, возлюбленный, что Творец всего есть и правитель всего, и естество возбуждает Он к чадорождению, и что сожитие остается безплодным, как скоро нет помощи свыше. Для того и сказано: отверзе ложесна ея, чтобы мы знали, что Сам Господь благоволил даровать Лии силу чадородия, для утешения ея в скорби. Он Сам образует и животворит плод во чреве матери, как и Давид сказал: восприял мя еси из чрева матере моея (Пс. CXXXVIII, 13). И заметь, как божеств. Писание показывает нам, что Творец природы производит собственною силою и то и другое и возбуждает у одной способность чадородия, а у Рахили удерживает. Он есть Владыка естества, и потому безпрепятственно совершает все. И зачат, сказано Лия, и роди, сына Иакову: нарече же имя ему Рувим, глаголя: яко призре Господь на мое смирение: ныне возлюбит мя муж мой (ст. 32). Посмотри, как признательна эта жена! Господь, говорит она, видя смирение мое, даровал мне чадо, чтобы ради его я могла быть любима (мужем). Заметь же, с какою щедростию человеколюбивый Бог вознаграждает ее, желая и потомство праведника умножить, вместе и Лию сделать более любезною для Иакова: и зачат, сказано (ст. 33), паки и роди сына второго Иакову, и рече: зане услыша Господь, яко ненавидима есмь, и придаде ми и сего: и нарече имя ему Симеон. Смотри, как за каждое чадо благодарит она Господа, и как признательна за благодеяния: услышал Господь, говорит она, что я ненавидима, и дал мне еще чадо! И потому нарече имя ему Симеон.

     4. Видишь, что она даже и имена нарекает рождающимся не просто и как случилось: на назвала сына Симеоном потому, что услышал ее Господь. Имя это на еврейском языке значит: услышан. И зачат еще, и роди сына, и рече: в нынешнее время у мене будет муж мой, родих бо [7] ему три сыны: и нарече имя ему Левий (ст. 34). Из слов этих можно, мне кажется, догадываться, что и рождением двух сынов Лия еще не могла привлечь к себе расположения мужа, что он все еще был вполне привязан к Рахили. Потому Лия и говорит: в нынешнее время у меня будет муж мой, - то есть, рождение третьяго сына, может быть, пробудить в муже расположение ко мне, так как вот я родила ему уже трех сынов. И заченши еще, роди сына, и рече: ныне еще сие исповем Господу: сего ради нарече имя ему Иуда (ст. 35). Что значит: сие исповем Господу? Исповем, то есть, возблагодарю и прославлю Господа за то, что Он дал мне еще четвертого сына, что даровал мне столь великое богатство: насколько неблагообразие телесное могло вредить мне в расположении мужа, настолько рождение детей, дарованных мне человеколюбием Божиим, вознаграждает меня, разсеевает мою чрезмерную скорбь, утешая меня ненавидимую за недостаток красоты, и нелюбовь (мужа) обращая к сестре моей. Но родив Иуду, говорится далее, Лия преста раждати. Видев же Рахиль, яко не роди Иакову, поревнова сестре, своей, и рече Иакову: даждь ми чада [8], аще же ни, умру аз (XXX, 1). Неразумное требование, свойственное жене и душе, терзаемой ревностию! Даждь ми чада! Да разве не слышала ты, что не сожитие с мужем принесло чадородие сестре твоей, а Господь Бог, видев, яка ненавидима есть, отверзе ложесна ея (XXIX, 31)? Почему же ты требуешь от мужа того, что выше природы и, забывая Владыку естества, обвиняешь мужа, который не может нисколько в этом помочь тебе? Даждь ми чада: аще же ни, умру аз. Ужасное зло - ревность! Она впадает даже в безумие, как испытала это и Рахиль. Смотря на кучу детей у сестры, и думая о своем одиночестве. Рахиль не выносила этого позора, не могла удержать смущавших ее помыслов - и произносит полныя безумия слова. Даждь ми, говорит, чада: аще же ни, умру аз. Может быть, она заметила в муже любовь к сестре, и думая, что по этой самой причине она имела столь много детей, а она еще не родила ни одного, говорит мужу: даждь ми чада; потом, желая устрашить его, прибавляет: аще же ни, умру аз. Что же на это благочестивый Иаков? Разгневася, сказано (ст. 2), на слова сии, и рече ей: еда вместо Бога аз есмь, иже лиши тя плода [9] утробнаго? Что ты, говорит, забыв Владыку естества, укоряешь меня? Он лишил тебя плода чрева; почему ты не просишь Того, Кто может открыть производительность природы и дать чреву способность чадорождения? Знай, что Он лишил плода чрево твое и сестре твоей даровал такую плодовитость. Итак, не требуй от меня того, чего я не могу дать и в чем я не властен. Если бы это от меня зависело, я конечно предпочел бы тебя сестре, имея к тебе больше благорасположения. Но так как я нисколько не могу помочь тебе в этом, хотя бы еще в тысячу раз более был расположен, то прибегни с прощением к Тому, Кто неплодству подвергает, но и разрешить его может. Смотри, как разсудителен праведник: даже в гнев приведенный словами жены, он дает ей ответ с великою мудростью; тщательно поучает, ее, объясняя ей причину (неплодства), дабы она, оставив Господа, не требовала от другого кого-либо того, что только Бог один может даровать. Узнав таким образом, что она от Бога лишена чадородия, и видя сестру, гордящуюся детьми, желая получить хотя малое утешение, говорит Иакову: ты вразумил меня теперь, что не по твоей вине я остаюсь безчадною; и так возьми хотя рабу мою, и дай мне от нея детей, чтобы я хотя малое утешение для себя могла найти в усыновлении рожденных от рабы. И даде ему, сказано (ст. 4-6), Валлу рабу свою ему в жену: и вниде к ней: и зача, и роди Иакову сына. И рече Рахиль: суди ми Бог и послуша гласа моего, и даде ми сына: сего ради прозва имя ему Дан. Так она получила некоторую отраду, когда родила рабыня; поэтому и дает сама имя дитяти, и благодарит Господа за его рождение. И зачат, сказано далее (ст. 7 и 8), еще Валла, и роди, и рече Рахиль: подъя мя [10] Бог, и сравнихся с сестрою моею, и возмогох: и прозва имя его Неффалим. Наконец из (примера) рабыни она ясно уразумела, что не Иаков был виною ея безчадия; поэтому и воспитывает рожденных от рабы, как своих собственных детей; сама дает им и имена, находя в этом величайшее для себя самой утешение. Видев же Лиа, яко преста раждати, и та рабу Зельфу [11] даде Иакову в жену: и зачат и роди. И рече Лиа: я получила [12], то есть, я достигла своей цели, и нарече имя ему Гад (ст. 9-11). Она нарекла его именем Гада по тому самому, что исполнилось ея желание. И зачат еще и роди другаго [13]: и рече Лиа: блаженна аз, яко ублажат [14] мя жены: и прозва имя ему Асир (ст. 12 и 13).

     5. Видишь, что и Лия усвояла себе детей, рожденных от рабыни и даже называла себя блаженною и достойною ублажения, по причине рождения их. Но посмотри, что затем последовало, и далее, как страсть ревности переходит то на ту, то на другую сторону, и мучит то одну, то другую (жену Иакова). Иде же, сказано (ст. 14 и 15), Рувим во днех [15] жатвы пшеницы: и обрете яблока мандрагорова [16] на поли, и принесе я [17] матере своей. И [18] рече Рахиль к Лии [19]: даждь ми от мандрагоров сына твоего. Рече же Лиа: не довольно ли тебе, яко взяла еси мужа моего; еда и мандрагоры сына моего возмеши? Видишь ли как ясно она обнаруживает этими словами душевную страсть? Не довольно ли, говорит, тебе, что ты взяла мужа моего? Неужели возьмешь и мандрагоры сына моего? Рече же Рахиль: не тако: да будет сея нощи с тобою за мандрагоры сына твоего, - дай, говорит, мне мандрагоров - и возьми сегодня мужа. Видишь, Иаков оказывается совершенно преданным любви к Рахили? Хотя Лия и родила ему так много детей, но сердце его расположено было к Рахили: а если бы не было того [20], то как бы Лия могла терпеть жизнь вместе с сестрою? Как имеющая полную власть над мужем, она уступает мужа за мандрагоры и говорит: да будет ныне с тобою за мандрагоры. Исполни, говорит, желание мое, относительно мандрагоров, и возьми мужа. Когда пришел Иаков, Лия, вышедши на встречу, сказала: ко мне внидеши днесь: наях бо тя днесь за мандрагоры сына моего. И, бысть, сказано, с нею нощи тоя И послуша Бог Лию: и заченша роди [21] пятого сына. И рече Лиа: даде ми Бог мзду мою, зане дах рабу мою мужу моему: и прозва имя ему Иссахар, еже есть мзда (ст. 16-18). Послуша, сказано, Бог Лии. Поелику Бог видел, что Лия удручена скорбию и не пользуется расположением, то услышал ее, и она родила и сказала: я получила воздаяние за то, что отдала мужу свою рабу; поэтому и назвала. сына Иссахаром. И зачат еще, и роди сына шестого. И рече Лия: дарова ми Бог дар добр: в нынешнее время возлюбит [22] мя муж мой, родих бо ему шесть сынов: и прозва имя ему Завулон (ст.19 и 20). Наконец и я, говорит она, буду любезна мужу, потому что родила шесть сынов. Поэтому дала имя сыну - Завулон. Роди же и дщерь, и прозва имя ей Дина. Помяну же Бог, сказано далее (ст. 21-24), Рахиль, и услыша ю [23], и отверзе утробу ея: и зачат и роди [24] Иакову сына. И рече Рахиль: отъя Бог укоризну мою. И нарече имя ему Иосиф, глаголющи: придаде [25] ми Бог сына другаго. Избавил меня Бог, говорит она, от поношения; разрешил мое неплодство; умилостивился, дал силу чадородия чреву моему и освободил меня от безчестия. И нарече имя ему Иосиф, глаголющи: придаде ми Бог сына другаго. Видишь, как мало-по-малу исполнялись обещания Божии? Вот какую большую семью детей имел теперь праведный по Божию о нем промышлению! Так как он показал великое терпение, с любовию перенося четырнадцатилетнее рабство, то Бог, вознаграждая благочестие праведника, помог ему до такой степени возвеличиться, что впоследствии он стал предметом зависти, как это мы увидим из последующих сказаний (Св. Писания), которыя я хотел бы ныне же обозреть.

     6. Но чтобы продолжительностию слова не отяготить слишком любви вашей, сбережем, если угодно, остальное на будущий раз, а теперь кончим беседу. Только убеждаю любовь вашу помнить сказанное, подражать древним в добродетелях - в бракосочетании сыновей, в выдаче дочерей в замужество, и своими добродетелями преклонять к себе благоволение Божие. Если Бог будет благоволить нам, то, хотя бы мы были на чужой стороне, хотя бы лишены были всего и никому не были известны, - будем славнее всех. Нет блаженнее человека, вспомоществуемаго вышнею рукою. Блаженный Иаков, пользуясь ея содействием, мало-по-малу возвеличился до такой славы, что те самые, которые принимали его к себе, как странника, стали ему завидовать. Позаботимся же и мы о том, чтобы удостоиться помощи свыше, и не будем прибегать к человеческому могуществу, искать защиты у него. Ничто так мало ненадежно, как эта защита, - что довольно показывают нам опыты дел человеческих. Каждый день мы видим быстрыя перемены; видим, как все превращается, и тот, кто недавно был наверху благоденствия, внезапно ниспадает в крайния бедствия, и часто терпит участь осужденных. Каким же безумием было бы искать покровительства людей, которые сами находятся в такой неизвестности о своей судьбе и не могут располагать с уверенностию даже своими собственными делами! Поэтому устраним себя от всякаго человеческаго покровительства, вспомнив и слова пророка: проклят человек, иже надеется на человека (Иерем. XVII, 5). Видишь, что не только безразсуден такой человек, но проклят за то, что, оставив Господа всяческих, обратился к подобному себе рабу, который и сам для себя не довольно силен. Будем избегать этого проклятия, умоляю вас, и всю надежду возложим на Бога. Это - надежда твердая, непоколебимая, неподвергающаяся изменению, как надежда на людей. Здесь или смерть пресекает покровительство и прибегающих к нему оставляет нагими и лишенными всего, или и прежде смерти происшедшая в обстоятельствах перемена делает все безуспешным и с той и с другой стороны. Такими примерами наполнена вся настоящая жизнь. Поэтому и недостойны прощения люди, которые после стольких опытов все еще полагаются на человеческое покровительство, а часто и от своих мнимых покровителей терпят тысячи скорбей. До такой степени возросла злоба, что часто и за услуги платят не тем, чем следует. Только у Бога всяческих все вопреки этому: Он постоянно благотворит нам, даже когда мы бываем неблагодарными; Он не лишает Своего покрова, не смотря на неблагодарность нашу, и всегда действует только по собственному человеколюбию, котораго да будем достойны все мы, благодатию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

_{К предыдущей странице}       ^{Оглавление}       _{К следующей странице}