ИЖЕ ВО СВЯТЫХ ОТЦА НАШЕГО

ИОАННА ЗЛАТОУСТОГО
архиепископа Константинопольского

ИЗБРАННЫЕ ТВОРЕНИЯ

БЕСЕДЫ НА КНИГУ БЫТИЯ

БЕСЕДA LII

Сея же Исаак в земли той, и приобрете в то лето стократный плод ячменя (Быт. XXVI, 12).

_{К предыдущей странице}       ^{Оглавление}       _{К следующей странице}

      Сегодня надобно отдать любви вашей останки вчерашней беседы, и припомнив последовательность (библейской) речи, обратить внимание на то, каким пользуется праведный Исаак попечением свыше. Тот, кто воспретил ему путешествие в Египет и сказал: вселися в земли сей, и буду с тобою, так прославил его во всех, отношениях, что, немного времени спустя, царь герарский стал ему завидовать. Видя, как его имущество со дня на день умножалось, стали бояться поселения там этого мужа и принуждали его переселиться оттуда. Но лучше выслушаем самыя слова божественнаго Писания, чтобы вполне видеть благоволение, какое Бог оказывает рабам Своим. Сея же, сказано, Исаак в земли той, и приобрете в то лето стократный плод ячменя. Прошу заметить премудрость Божию: дабы показать праведнику, что Он, Творец природы, может и невозможное делать возможным, что и в начале Он повелением Своим возбудил землю к произращению плодов, (Бог) сделал то, что праведник получил сторичный плод от посеяннаго им на той земле, чем и его привел в большее благосостояние, так что он ни в чем уже не нуждался, да и тем (жителям Герар) показал самым делом, какою помощью свыше пользуется праведник. Благоискусный и премудрый (Господь) часто одними и теми же делами Своими и избранным Своим благодетельствует, и заблуждающимся еще дает средство познать силу Его промысла. Это Он сделал впоследствии и в Египте, когда на жителей его наводил казни, а народ израильский сохранял невредимым. (Египтяне) не только в гневе Божием на них, но и в промышлении Божием о тех (израильтянах), научались познавать силу Бога и Творца всяческих. Но и эти, в свою очередь, не только из промышления и попечения Божия о них, но и из самаго зрелища казней, каждый день постигавших Египет, уразумевали дивную к ним любовь Божию. Так одними и теми же делами Он и Своим и противникам являл величие Своей силы. И самыя стихии оказывают с своей стороны служение и повиновение рабам (Божиим), когда Владыка благоволит к ним. Это можно видеть на опыте в жизни этого праведника [1]: чего в другое время природа земли не проявляла, то теперь производит по воле Бога всяческих, и такой приносит плод, что Исаак вдруг становится весьма богатым: благослови бо [2] его Бог [3], и возвысися человек, и преуспевая большой бываше, дондеже велик бысть зело (ст. 13). Так как богатство у праведников состояло тогда в плодоносности земли и в многочисленности стад, то и сказано: благослови его Бог и возвысися человек, т. е. сделался богат, и не просто богат, но и большой бываше, дондеже велик бысть зело. Подумай, как много значило получить сторичный плод от посеяннаго. Если же это кажется тебе важным, то познай ту еще большую силу человеколюбия Божия, какую впоследствии времени он показал живущим добродетельно, после Его пришествия (на землю). Он обещает им не только здесь воздать сторицею, но и дать наслаждаться вечною жизнью и царством небесным. Видишь ли щедрость Владыки? Видишь ли великость благодеяния? Видишь ли, сколько даровало нам пришествие Единороднаго? Какую несказанную перемену в делах (жизни нашей) произвело оно? Поэтому каждый, разсуждая об этом сам с собою и видя различие между тем, что обещал (Бог) жившим прежде благодати, и тем, что - после благодати, да прославит хотя этим безпредельное человеколюбие Божие, и да не приписывает всего только перемене времен. Но следует возвратиться к порядку повествования и разсмотреть то, как жители герарские, заметив богатство праведника, воспылали завистию и решились удалить его оттуда: позавидеша бо ему, сказано, Филистимляне (ст. 14). Потом божественное Писание, желая показать, в чем они обнаружили свою зависть, присовокупляет: и вся кладязи, яже ископаша раби во время отца его, заградиша я [4] и наполниша [5] землею (ст. 15). Смотри, какая у них злоба: и в воде позавидовали они праведнику; даже царь, имея сам во всем обилие, не в силах был удержаться от зависти, и сказал: отъиди от нас, яко сильнейший сотворился еси нас зело. Большое недоброжелательство! За что ты изгоняешь праведника? Разве он повредил чем-нибудь тебе? Разве обидел тебя чем? Но такова зависть: она ничего не делает с разсуждением. Если царь видел, что праведник пользуется такою милостию от Бога всяческих, то должен был еще более уважать его, еще более услуживать ему, чтобы почитанием праведника и самому приобрести благоволение свыше. А он не только не делает этого, но и старается удалить, и говорит: отъиде от нас, яко сильнейший сотворился еси нас зело (ст. 16). Такова ненависть: не терпит благодушно счастия других; благоденствие ближняго считает за собственное несчастие, и изнывает, смотря на блага ближняго. Так было и здесь. Царь, имеющий в своей власти весь город, всех держащий под страхом, говорит страннику, пришельцу, переходящему туда и сюда: отъиди от нас, яко сильнейший сотворился еси нас зело. И, поистине, он был сильнее их, потому что во всем имел содействие свыше и огражден был десницею Божиею. Куда же ты гонишь праведника? Или не знаешь, что куда, бы ни случилось ему удалиться, он везде будет под рукою Владыки своего? Не вразумил ли тебя самый опыт, что рука Божия так прославляет праведника? Для чего же ты удалением праведника показываешь неблагодарность к его Владыке? И великая кротость этого мужа не могла препобедить твоей зависти, но, побежденный страстью, ты стараешься удовлетворить твоей ненависти, и принуждаешь к новому переселению того, кто тебя ничем не обидел. Или не знаешь, что хотя бы ты принудил его удалиться в самую пустыню, у него есть столь благоискусный Владыка, что и там прославит его еще больше? Нет силы, могущей одолеть того, кто пользуется содействием свыше, как нет ничего безсильнее человека, лишеннаго вышней помощи.

     2. Видишь, возлюбленный, нравственное непотребство и царя герарскаго и всех тамошних жителей? Посмотри и на великую кротость праведника, как он не возмечтал о себе много, и не смотря на то, что видел на самом деле великую милость Божию к себе, не возстал против царя в надежде на споборающую ему (вышнюю) силу, но как человек беззащитный, ниоткуда не получающий никакой помощи, с великою кротостью, не сопротивляясь царю даже на словах, исполнил его повеление, тотчас вышел оттуда, и своим удалением утишил пламень страсти, показывая и чрезвычайную свою кротость, и вместе укрощая раздражение (царя). И отъиде оттуду, и обита в дебри герарстей (ст. 17). И что Христос, пришедши (на землю), заповедал ученикам Своим словами: егда гонят вы во граде сем, бегайте в другий (Матф. X, 23), то самое Исаак уже исполнил на деле. И как Давид, укрощая сильную ненависть Саула, удалялся и отклонял себя от опасности, умеряя его сильное раздражение, таким же образом и тот праведник исполнил слово апостольское: дадите гневу (Римл. XII, 19). Оставив город, он отошел (и поселился) в дебри. Но посмотри, как и там он вел себя с великою кротостию, потому что тем не окончились его скорби, но когда он и здесь был, и хотел ископать клядязи, жители против него стали возставать. Ископаша, говорит (Писание), кладязи, яже устроиша раби его, и заградиша тыя Филистимляне, и дал им имена, какия дал отец. И ископаша раби Исааковы, и обретоша кладязь воды живы, то есть такой, которая снизу бьет вверх ключем. И пряхуся пастырие герарстии глоголюще: наша есть вода [6] (ст. 18-20).

     Но и здесь праведник не спорит, не противится, а уступает даже пастухам. Это-то и есть истинная кротость, когда кто не от сильнейших себя переносит благодушно обиды, а уступает в случае оскорблений от людей, считающихся низшими его. При этом только всецело открывается кротость обижаемаго. А иначе может кто-нибудь сказать, что он обнаруживает кротость потому, что не в силах противиться силе обидящаго. Чтобы ты знал, что и в отношении к царю он оказывал кротость не по причине его могущества, а по своему характеру, смотри: он точно так же поступает и с пастухами. И как в то время, когда царь сказал ему: отъиди от нас, он тотчас удалился, приняв это, как повеление, так и теперь, когда пастухи начали оскорблять его и присвояли себе колодец, он уступает им. А чтобы и для потомства памятна была эта обида, он дает колодцу название от происшедшаго здесь случая. Так как (пастухи) причинили ему явную обиду, то он, по свидетельству Писания, прояви имя кладязю тому, (или) месту: обида (ст. 20). Таким образом самое название места, как бы (начертанное) на медном столбе, послужило для последующих времен памятником и кротости праведника, и несправедливости тех жителей. Всякий, узнавши из имени места причину такого его прозвания, видел добродетель одного, и крайнюю злобу других. И посмотри, как и он сам возвышает свою добродетель, во всем обнаруживая свою кротость, да и те, даже против воли своей, самою чрезмерностию своей злобы содействуют его прославлению. Не довольствуясь (одной обидой), они снова возстают на него, когда он ископал другой колодец. Отшед же, сказано, оттуду, ископа кладязь другий; пряхуся же и том, и прояви имя ему: вражда (ст. 21). Заметь опять благоразумие праведника! Здесь они не совсем, кажется, отняли у него колодец, а только спорили и, уже ясно увидев свою несправедливость, отступили. Поэтому он и назвал то место враждою, так как оно сделалось причиной вражды. Но претерпевая такия оскорбления каждый, так сказать, день от окрестных жителей, не унывал, не показывал малодушия, не помыслил сам в себе или не сказал: вот у меня нет и настолько силы, чтобы пользоваться колодцами, - уж не оставила ли меня помощь свыше, не лишился ли я промышления Господня? Ничего такого он не думал и не помышлял, но все переносил с совершенною кротостью. Зато тем большую имел во всем помощь свыше. Такие случаи были, так сказать, некоторым упражнением для добродетели праведника. Отшед же, сказано, оттуду, ископа кладезь другий; и не пряхуся о том, и прозва имя ему пространство, глаголя: яко ныне распространи Господь нам и возрасти нас на земли (ст. 22).

     3. Заметь благомыслие праведника. Когда хотели отнять у него первые колодцы, он не огорчался, не противился, а только названием колодцев оставил неизгладимую память о злобе жителей. А теперь, когда уже никто не препятствовал ему, и он с полною свободою наслаждался трудами своими, он все это приписывает Богу. Прозва, сказано, имя ему пространство. Затем, объясняет это название: потому, говорит, называю я его пространством, что распространи Господь нам и возрасти нас на земли. Видишь ли боголюбивую душу, как она, не вспоминая нисколько о прежних неприятностях, а памятуя только благо, приносит за это благодарение и говорит: яко распространи Господь нам и возрасти нас на земли? Ничто так не приятно Богу, как душа признательная и благодарная. Каждый день являя всем нам безчисленныя благодеяния, не взирая на то, желаем ли мы их или не желаем, знаем ли их или не знаем, (Бог) не требует от нас ничего другого, кроме признательности к Нему за все дарованное нам, дабы и за это самое снова дать нам еще большее воздаяние. Для удостоверения в этом, посмотри на того же праведника, как он за свою признательность снова удостоивается явления свыше. Так как он показал достаточный опыт своей добродетели пред жителями герарскими и пред царем, изгонявшим его, и пред пастухами, отнимавшими у него колодцы, то человеколюбивый Господь, желая как бы укрепить его благодушие и одобрить его великую кротость, - в то время, когда он взыде оттуду ко кладязю клятвенному, явися ему Господь в ту нощь, и рече: Аз есмь Бог Авраама, отца твоего, не бойся; с тобою бо есмь, и благословлю тя, и умножу семя твое, Авраама ради отца твоего (ст. 23, 24). Явися ему, сказано. Господь в ту нощь. Заметь попечение о нем Божие! Чтобы укрепить его и ободрить, Бог является ему и говорит: Аз есмь Бог Авраама, отца твоего, - Который прославил отца твоего, поставил его на такой степени величия, и его, странника, сделал славнее здешних жителей. Я тот, кто обетовал столь умножить его (потомствами во всем показывал особенное о нем промышление. Я есмь. Не бойся. Что значит: не бойся? Не смущайся тем, что Авимелех изгнал тебя и пастухи обидели. Много такого потерпел и отец твой; но чрез то явился еще более славным. Итак, это да не устрашает тебя: с тобою бо есмь. Я попускаю этому быть, желая, чтобы и ты своею кротостию показал свою добродетель, чтобы и злое расположение тех сделалось всем известным, дабы и за это увенчать тебя. С тобою бо есмь, поэтому и будешь непреоборим, сильнее всех возстающих (на тебя) и оскорбляющих тебя. Промышление Мое о тебе сделает тебя даже предметом зависти. С тобою бо есмь, и благословлю тя, и умножу семя твое Авраама ради, отца твоего.

     Примечай человеколюбие Божие! Сказав: Аз есмь Бог Авраама, отца твоего, Бог тем показывал, как приблизил Он к себе патриарха, благоволив назвать Себя самого Богом Авраама, - т. е. Владыка и Творец вселенной называет Себя Богом одного человека, не в том смысле, как будто бы одним патриархом Он ограничивает владычество Свое, но с тою целию, чтобы показать Свое великое к нему благоволение. Я, говорит, так приблизил его к Себе, что предо Мною он является стоющим всех других людей. Потому и умножу семя твое Авраама ради отца твоего. Многия награды он должен получить от Меня за свое послушание Мне; итак, ради его умножу семя твое. Таким образом Бог и ободрил праведника, и напоминанием об отце возбудил в нем ревность к проявлению подобной ему добродетели. После же того, как Бог обещал ему столько благ, созда, сказано, (Исаак) тамо жертвенник, и призва имя Господне; и постави тамо скинию свою (ст. 25). Что значит: созда тамо жертвенник? Значит: он принес там благодарственныя жертвы Господу за оказанное столь великое о нем попечение. Ископаша же тамо раби Исааковы кладязь. Теперь уже праведник в безопасности. Тот, кто сказал ему: с тобою есмь, и благословлю тя, и умножу семя твое, вдруг и славу дал ему, и сделал его досточтимым для всех. Вот смотри, как тот самый Авимелех, который решился изгнать его, и говорил: отъиди от нас, сам теперь приходит к нему. И Авимелех, сказано, прииде к нему, и невестоводитель его, и воевода сил его. И рече им Исаак: вскую приидосте ко мне? Вы же возненавидесте мене, и отсласте от себе (ст. 26, 27). Посмотри, сколь велика кротость праведника! Видя, что те, которые гнали его и обнаруживали такую ненависть к нему, теперь являются к нему в виде просителей, он не возгордился перед ними, не превознесся мыслию, имея еще в свежей памяти сказанныя ему от Бога слова, и уповая на силу Господа, он не возстал против царя, но опять показывая обычную кротость, говорит им с большою скромностью: вскую приидосте ко мне? Вы же возненавидесте мене, и отсласте от себе. Зачем, говорит, вздумали вы придти ко мне, человеку изгнанному вами и возненавиденному? И реша: видевше узрехом, яко бе Господь с тобою, и рехом: буди клятва между ними и между тобою, [7] и завещаем с тобою завет, да не сотвориши с нами зла, якоже не возгнушахомся тобою мы, и якоже сотворихом тебе добро, и отпустихом тя с миром; и ныне благословен ты от Господа (ст. 28, 29).

     4. Смотри, как велика сила кротости, и как велико могущество добродетели! Те, которые прежде изгнали его, теперь приходят к страннику, не имеющему отечества, к пришельцу, и не только извиняются в прежних своих поступках с ним, просят прощения в прегрешениях (своих против него), но и прославляют праведника, обнаруживают объявший их страх, сознаются в собственном безсилии и признают великое могущество праведника. Да и что может быть сильнее того, кто имеет с собою Бога? Узрехом, говорят, яко Господь с тобою. А откуда вы это знаете? Так, говорят они, самыя события послужили для нас уроком. Мы увидели, что ты, изгнанный, стал сильнее изгнавших, обиженный одержал верх над обидевшими, из самаго хода событий уразумели, что ты пользуешься великою помощию свыше. Дело божественнаго промысла состояло в том, чтобы их ум проникся удивлением к праведнику и чтобы внушено им было такое разумение. Мы познали, говорят они, яко Господь с тобою: буди убо клятва между нами.

     Смотри, как по побуждению собственной совести спешат они обличить себя самих, тогда как никто другой не принуждает их к тому и не объясняет того, что произошло. Если вы не обидели праведника, то для чего, говорит, просите вы у него союза? Но такова неправда: каждый день мучить совесть, и тогда как обиженный молчит, нанесшие обиду, думая, что им угрожает наказание, ежедневно безпокоятся и как бы сами себе подписывают приговор за преступление. Так и (те жители Герар), зная это, говорят: буди клятва между нами и между тобою. Потом объясняют, какой они хотят клятвы. И завещаем с тобою завет, да не сотворити с нами зла, якоже не возгнушахомся тобою мы. Посмотри, как от смущения и терзаний (совести) они сами себе противоречат, когда говорят: да не сотвориши с нами зла. Почему вы так боитесь праведника, когда видите, что он и оскорбляющим его оказывает такую кротость? Но неподкупный судия - совесть пробудилась в них и они сознали, какую несправедливость сделали праведнику; от страха и смущения они не замечают, как противоречат сами себе. Да не сотвориши, говорят они, с нами зла, яко не возгнушахомся тобою. Для чего же вы изгнали его? Впрочем праведник не требует у них отчета и не изобличает их речей. И якоже, говорит Писание, сотворихом тебе добро, и отпустихом тя с миром, и ныне благословен ты от Господа.. Видишь, что они убоялись наказания свыше? Они видели, что, хотя праведник, по своей кротости, сам не мстит за сделанное ему, но Тот, кто являл такое промышление о нем, потребует у них отчета за поступки их с праведником. Поэтому они умилостивляют праведника и просят союза, вместе с тем извиняясь в прежних своих делах и ограждая свою безопасность на будущее время. И сотвори им, сказано, пир, и ядоша, и пиша, и возставив заутра, клятся кийждо к ближнему своему; и отпусти я Исаак, и отъидоша от него здравы (ст. 30, 31). Заметь дружелюбие праведника, как он без всякаго злопамятства беседовал с ними и не только предал забвению поступки их с ним, но еще оказал им великое гостеприимство. Сотвори, сказано, им пир, и ядоша, и пиша. Таким гостеприимством он хочет доказать им, что нисколько не помнит сделанных ему от них обид. И отпусти я Исаак, и отъидоша от него здравы. Божественное Писание этими словами дает разуметь, что они пришли к нему с великим страхом, ожидая беды себе, и словом сказать, опасаясь за все, поспешили принести извинение пред праведником. Видишь ли, что нет ничего сильнее и могущественнее добродетели, и нет безопаснее человека, который пользуется помощию свыше? Потом, сказано, в той день отшедше [8] раби Исааковы [9], ископаша кладязь, и рекоша [10]: не обретохом воды. И прозва его: клятва; сего ради прозва имя граду иному: кладязь клятвенный, даже до днешняго дне (ст. 32 и 33). Вот и здесь он дает месту имя от события. Копавшие колодец ничего не нашли; но как это было в тот же день, в который они заключили между собою союз, то Исаак и назвал это место кладязем клятвенным, чтобы оставить память о случившемся. Видишь, как праведник, не имевший еще наставлений от закона, не видевший пред собою примера в ком-нибудь другом, а только исследуя отцу, и руководимый учителем, находящимся в самой природе человека, т. е. в его совести, показывал столь великое любомудрие? Случившияся с ним события открывали не только кротость праведника, но и то, что он уже самым делом исполнял заповеди Христовы. То, что Христос заповедал ученикам Своим, увещевая их не только любить любящих их, но оказывать любовь и ко врагам, то уже прежде исполнял Исаак, когда оказывал столь великое гостеприимство людям, столько ненавидевшим его, и изгонял из души своей грех злопамятства.

     5. Какого же снисхождения достойны будем мы, если уже после явления благодати; после такого учения и заповедей Спасителя, не сможем дойти даже до степени этого праведника? И что я говорю: до той же степени? Мы не в состоянии и приблизиться к ней. До такой крайности возрасла ныне людская злоба, что редко уже любят и любящих. Откуда же будет нам надежда спасения, если мы сделаемся хуже самих мытарей, как говорит Христос: аще любите любящих вас, что лишше творите? Не и мытари ли тожде творят (Матф. V, 46)? Христос желает, чтобы мы достигли самаго верха добродетели, чтобы были выше мытарей; а мы стараемся быть и их ниже. И что говорю: мытарей? Мы становимся хуже и разбойников, и гробокопателей, и человекоубийц. И из них всякий любит того, кто с любовию относится к нему, а часто и подвергается опасности за любимаго им. Что же может быть достойнее сожаления, когда мы, удостоенные столь великаго человеколюбия Божия, оказываемся хуже людей, сделавших тысячи зол? Итак, умоляю вас: помышляя о великом наказании, о крайнем посрамлении, которыя ожидают нас там, познаем, хотя поздно, свое достоинство, покоримся учению Христову, и не только любящих нас будем любить искренно, изгнав из своего сердца всякую злобу и ненависть, но если бы кто-либо и враждебно расположен был к нам, будем стараться и тех любить. Нам невозможно иначе спастись, если не пойдем таким путем. Постараемся даже более, чем любящих нас, любить тех, как способствующих нам в достижении безчисленных благ. Таким образом мы сможем и прощение грехов получить, и молитвы к Богу возсылать смиренным умом и сокрушенною душою. Когда душа свободна от всякой вражды и ум наслаждается спокойствием, тогда она с великою бодростию призывает Владыку и привлекает себе свыше великую помощь, которой да сподобимся все мы, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

_{К предыдущей странице}       ^{Оглавление}       _{К следующей странице}