ИЖЕ ВО СВЯТЫХ ОТЦА НАШЕГО

ИОАННА ЗЛАТОУСТОГО
архиепископа Константинопольского

ИЗБРАННЫЕ ТВОРЕНИЯ

БЕСЕДЫ НА КНИГУ БЫТИЯ

БЕСЕДA XXVIII

И рече Бог Ноеви и сыном его с ним, глаголя: се аз поставляю завет мой вам, и семени вашему по вас, и всякой души живущей с вами от птиц и от скот, и всем зверем земным (Быт. IX, 8-10).

_{К предыдущей странице}       ^{Оглавление}       _{К следующей странице}

     1. Предложив вчера о благословении, котораго Ной удостоился от Господа за то, что он по выходе из ковчега создал жертвенник, принес благодарственныя жертвы и тем выразил свою признательность к Богу, мы не могли простираться далее, объяснить все чтение и показать снисхождение и попечительность, которыя человеколюбивый Бог явил об этом праведнике. Так как слово наше сделалось весьма продолжительным, то мы поспешили его окончить, чтобы множеством (предметов) не обременить вашей памяти и тем, что можно было бы еще сказать, не повредить тому, что уже было сказано. Мы ведь и заботимся не о том только, чтобы сказать много, но о том, чтобы сказать столько, сколько вы можете удержать в памяти и таким образом выйти отсюда с пользою для себя. В самом деле, если и мы станем говорить больше надлежащаго, и вы не будете получать никакого плода от слов наших, то какая от этого польза? Итак, зная, что мы приняли на себя этот труд (проповедания) для вашей пользы и считаем достаточною для себя наградою, если увидим, что вы, тщательно удерживая слова наши (в памяти), преуспеваете (в познании), - и вы слагайте их в недрах души вашей, постоянно размышляя об них и оживляя их в памяти. Помня прежде сказанное, вы можете с большею удобностию принимать и то, что имеет быть сказано, и таким образом со временем сделаетесь учителями и для других. Вся наша забота, все старание о том, чтобы все вы сделались вполне совершенными и не было для вас неизвестным ничто из содержащагося в божественном Писании. Знание этого последняго, если только мы захотим быть внимательными и бдительными, весьма много поможет нам в улучшении нашей жизни и сделает более ревностными к подвигам добродетели. Когда мы увидим, что каждый из праведников, приобретших великое дерзновение пред Богом, удостоился наград за то, что всю жизнь провел в искушениях и скорбях и показал великое терпение и благодарность (к Богу), - то не постараемся ли и мы идти одинаковым с ними путем, чтобы получить и одинаковыя с ними награды? Поэтому прошу вас каждый день делать какое-либо преспеяние (в добре) и увеличивать ваше духовное назидание, сделанное уже добро сохранять тщательно и с великою бдительностию, а чего еще недостает, то дополнять, дабы таким образом достигнуть вам до самой высоты добродетелей, в похвалу нам, на созидание церкви, во славу Христову. Вот и я, видя ваше неутомимое желание духовнаго наставления, не перестаю ежедневно, хотя и сознаю великую скудость свою, предлагать вам пиршество из божественнаго Писания, и, что подаст мне благодать Божия по своему человеколюбию и для вашей пользы, то передавать вашему слуху. Так покажем же и сегодня любви вашей преизбыток любви, какую Бог явил человеческому роду, и для того предложим самыя слова, сказанныя Богом Ною. И рече Бог Ноеви и сыном его (ст. 8). После того, как благословил Ноя и сыновей его и сказал: раститеся и множитеся, дал им власть над всеми животными и позволил употреблять их в пищу так же, как и зелие травное, запретив только есть мясо в крови, Бог, продолжая Свою попечительность и о праведнике, и о потомках его, и всегда ущедряя благодеяниями нашу природу, присовокупляет еще большия благодеяния. И рече, говорится, Бог Ноеви и сыном его с ним, глаголя: се аз поставляю завет мой вам, и семени вашему по вас, и всякой души, живущей с вами, от птиц, и от скот, и всем зверем земным, елика с вами, от всех изшедших из ковчега. И поставлю завет мой с вами, и не умрет всяка плоть ктому от воды потопныя, и ктому не будет потоп водный, еже истлити всю землю (ст. 8-11). Так как праведник мог еще подвергаться безпокойству и возмущаться духом от опасения, как бы, если когда случится и небольшой дождь, опять не постиг вселенную такой же потоп, то, чтобы и он и все потомки его были спокойны касательно этого, благой Господь, зная, что и малейшая неприятность будет в состоянии возмутить его (опыт прошлых несчастий может сделать человека весьма робким), - так как этот праведник мог и от малаго дождя придти в смятение и страх, то благой Бог, желая ободрить его, избавить от всякаго страха и привести в совершенное спокойствие и благодушие, обещает ему более не наводить такого наказания.

     2. Правда, Он уже обещал это еще прежде благословения, когда говорил, как вы, слышали: не приложу ктому прокляти землю (Быт. VIII, 21); пусть, т. е., люди будут делать много зла, однакож я не подвергну роль человеческий такому наказанию. Но вот, являя свое неизреченное человеколюбие, Он опять обещает тоже самое, чтобы праведник был спокоен и не разсуждал сам с собою так: Бог и прежде удостоил род наш благословения и дозволил ему размножиться, и однакож навел такое всеобщее истребление. Итак, чтобы исторгнуть всякое безпокойство из его ума и удостоверить, что этого более уже не будет, Бог говорит: как потоп Я навел по человеколюбию, чтобы пресечь зло и остановить дальнейшее его распространение, так и теперь по человеколюбию же Моему обещаю впредь не делать этого, дабы вы проводили настоящую жизнь без всякаго опасения. Вот для чего Он и говорит: се поставляю завет мой, т. е., заключаю договор. Как в делах человеческих, когда кто обещает что-нибудь, то заключает, договор и тем доставляет надлежащее удостоверение, так и благой Господь говорит: се поставляю завет мой. Премудро сказал: поставляю [1], т. е., вот Я возобновляю то, что было совершенно разрушено за грехи людей, и поставляю (возстановляю) завет мой вам и семени вашему по вас. Заметь человеколюбие Господа: простираю, говорит, завет не до вас только, но объявляю, что он будет ненарушим и с вашими потомками. Потом, чтобы показать Свою щедрую благость, говорит: и всякой души, живущей с вами от птиц, и от скот, и всем зверем земным, елика с вами, от всех изшедших из ковчега. И поставлю завет мой с вами: и не умрет всяка плоть ктому от воды потопныя и ктому не будет потоп водный, еже истлити всю землю. Видишь величие завета? Видишь несказанную важность обетований? Смотри, как Он простирает Свою благость и на безсловесных и на зверей, и - не без причины. Что прежде я часто говорил, тоже повторю и теперь. Так как эти животныя сотворены для человека, то теперь и они участвуют в благодеянии, оказываемом человеку. Правда, завет кажется равно общим и для него и для безсловесных; но на самом деле не так. И это делается для утешения человека, чтобы он знал, какой он удостоен чести, когда благодеяние не останавливается на нем одном, но из-за него и все эти (животныя) участвуют в благости Господа. И не умрет, говорит, всяка плоть ктому от воды потопныя и к тому не будет потоп водный , еже истлити всю землю. Видишь, как Он и раз, и два, и многократно обещает не наводить более такого всеобщаго истребления, чтобы изгнать смущение из мыслей праведника и сделать его спокойным касательно будущаго? Далее, взирая не на собственную природу, но на нашу немощь, Бог не довольствуется одним словесным обещанием, но, являя Свое снисхождение к нам, дает и знак, который бы мог, продолжаясь во все веки, избавлять род человеческий от опасения подобнаго несчастия, так что, хотя бы пошел и сильный дождь, хотя бы случилась и необычайная буря, хотя бы приключилось весьма великое наводнение, мы и тогда могли бы не бояться, но быть спокойными, смотря на данный знак. И рече Господь Бог Ноеви: сие знамение завета, еже аз даю между мною и тобою [2] (ст. 12). Смотри, какой чести удостоился праведник. Как человек разговаривает с человеком, так и Бог заключает завет с ним, и говорит: сие знамение завета, еже аз даю между мною и тобою, и между всякою душею живою, еже есть с вами в роды вечныя. Видишь, знамение, обещаемое всем живым существам, простирается на роды вечные? Бог дает знамение не только всем вообще живым существам, но и навсегда, на веки, до скончания мира. Какое же это знамение? Дугу мою, говорит, полагаю во облаце, и будет в знамении [3] завета между мною и землею (ст. 13). Так вот, после словеснаго обещания, даю (говорит Бог) и это знамение, т. е. радугу, которую некоторые производят от лучей солнечных, падающих на облака. Если, говорит, недостаточно слова Моего, то вот Я даю и знак того, что впредь уже не наведу такого наказания. Смотря на этот знак, будьте уже свободны от страха. И будет, говорит, егда наведу облака, на землю, явится дуга моя во облаце: и помяну завет мой, иже есть между мною и вами и между всякою душою, живущею во всякой плоти (ст. 14 и 15). Что говоришь ты, блаженный пророк? - Помяну, говорит, завет мой, т. е. мой договор, условие, обещание; и это не потому, чтобы Бог сам имел нужду в припоминании, но - чтобы мы, взирая на этот данный знак, не страшились никакой опасности, но тотчас, припомнив обетование Божие, были уверены, что не потерпим подобнаго несчастия.

     3. Видишь, как велико снисхождение Божие, какое прилагает Он попечение о нашем роде, какое оказывает человеколюбие, не потому, чтобы уже видел перемену (к добру) в людях, но - чтобы всем этим внушить нам мысль о безмерном величии Своей благости? И не будет к тому, говорит, вода в потоп, яко потребити всяку плоть, такого наводнения больше уже не будет. Так как Бог знает, что человеческая природа боится этого, то смотри, как часто Он повторяет обещание, как бы так говоря: если вы когда увидите и сильное пролитие дождей, и тогда не опасайтесь никакого несчастия, потому что не будет к тому вода в потоп, яко потре6ити всяку плоть, такого наводнения уже не будет, такого гнева (Моего) более уже не испытает человеческая природа. И будет, говорит, дуга моя в облаце: и узрю [4], еже помянути завет вечный между Богом [5] и между всякою душею, живущею во всякой плоти (ст. 16). Смотри, какия употребляет Он смиренныя выражения, чтобы внушить людям спокойствие и полную уверенность. И узрю, говорит, еже помянути завет мой. Так ужели воззрение пробуждает в Нем память? Нет, не так должны мы думать, но так, что, когда мы увидим этот знак, то можем спокойно полагаться на обетование Божие, (зная, что) обетования Божии не могут не исполняться. И рече, сказано, Бог Ноеви знамение завета, егоже положих между мною и между всякою плотию, яже есть на земли (ст. 17). Ты получил, говорит, знак, который Я дал (в завет) между мною и всякою плотию, какая только есть на земле; не смущайся же душою и не колеблись умом, но, взирая на этот знак, и сам пребывай благонадежен, и все потомки твои да получают от него успокоение; вид этого знака пусть доставляет уверенность, что такой потоп уже не постигнет вселенную. Пусть умножаются грехи человеческие, но Я исполню Свое обещание, и вперед уже не покажу такого гнева на всех. Видите преизбыток благости Божией? Видите величие снисхождения? Видите силу попечительности? Видите щедрость обетования? Бог не простер Свое благодеяние только на два, на три, или на десять поколений, но обещал соблюсти его до скончания мира, чтобы мы вразумлялись и тем, и другим - и тем т. е., что современники Ноя за множество грехов своих подверглись такому наказанию, и тем, что мы, по неизреченному человеколюбию Божию, удостоились такого обетования. Здравомыслящих ведь к исполнению заповедей Божиих сильнее располагают благодеяния, чем наказания.

     Не будем же неблагодарны. Если Бог удостоил нас такого благодеяния еще прежде, нежели мы сделали что-нибудь доброе, а лучше сказать - когда сделали много достойнаго наказания, то каких еще щедрот Он не удостоит нас, когда мы будем признательны, когда выкажем свою благодарность за прежния (благодеяния) и обнаружим в себе перемену на лучшее? Если Он благодетельствует недостойным и оказывает человеколюбие к согрешившим, то чего мы не получим, когда отстанем от греха и будем творить добродетель. Он для того и оказывает нам многия благодеяния, прежде нежели мы сделаем что-либо доброе, и удостоивает нас прощения, когда мы согрешим, и наказания (за грехи) насылает не вдруг, - для того, чтобы всем привлечь нас к себе - и благодеяниями и долготерпением. Часто также, наказывая одних, Он хочет внушить другим, чтобы они, вразумясь чужим несчастием, сами не потерпели наказания. Видишь, как благоизобретательно человеколюбие Его, как все, Им совершаемое, совершается единственно для нашего спасения? Итак, помышляя об этом, не будем безразличны, не будем пренебрегать добродетелью и преступать данные Им законы. Если Он увидит, что мы обращаемся (к добру), делаемся скромны и вообще полагаем хотя некоторое начало (добродетельной жизни), то и с Своей стороны окажет нам помощь, соделывая для нас все легким и удобным и не давая нам даже и почувствовать (тяжесть) подвигов добродетели. И в самом деле, когда душа устремляет мысли свои к Богу, то уже не может обольщаться видом предметов чувственных, но, проходя мимо всего чувственнаго, вернее этих, находящихся пред нашими глазами предметов, созерцает предметы невидимые для телесных глаз и неподвергающиеся переменам, но постоянно пребывающие, неизменные и непоколебимые. Таковы умственныя очи: они постоянно устремлены к созерцанию небесных предметов, и, озаряемые их блеском, на предметы настоящей жизни смотрят как на тень и сновидение, нисколько не обольщаясь и не увлекаясь ими. Напротив, увидят ли богатство, тотчас посмеваются ему, зная, что оно непостояннее всякаго беглаго раба, переходит от одного к другому и никогда не остается на одном месте, да еще причиняет множество зол своим обладателям и низвергает их, так сказать, в самую бездну порока. Увидят ли красоту телесную, - и ею не обольщаются, представляя непрочность ея и изменяемость, - как наприм. иногда болезнь уничтожает всю красоту, даже и без болезни, старость делает прежде благообразное лице некрасивым и безобразным, а смерть наконец разрушает всю красоту телесную. Увидят ли кого облеченным славою, или властию, достигшим самой высокой степени почестей и наслаждающимся полным благоденствием, - и на него взирают как на человека, который не имеет у себя ничего прочнаго и неизменнаго, но гордится тем, что утекает быстрее речных потоков. И в самом деле, может ли что быть ничтожнее всей славы настоящей жизни, когда она сравнивается с цветом травы? Всяка слава человеча, говорит Писание, яко цвет травный (Ис. XL, 6. 1 Петр. I, 24).

     4. Видите, возлюбленные, как верно видят очи веры, когда душа устремлена к Богу? Видите, как они не могут быть обмануты ничем видимым, но имеют правильное суждение о предметах и не подвергаются никакому обольщению? Впрочем, если угодно, опять перейдем к предмету слова, и, предложив еще немногое, прекратим поучение, чтобы сказанное осталось у вас в памяти. Божественное Писание, окончив повествование о божественном знамении, хочет еще сообщить нам сведение о праведнике и сыновьях его, и говорит: быша же сынове Ноевы изшедши из ковчега, Сим, Хам, Иафет: Хам же бяше отец Ханаана. Трие си суть сынове Ноевы: от сих разсеяшаяся по всей земли (ст. 18 и 19). Здесь можно спросить, для чего божественное Писание, упомянув о трех сыновьях Ноевых, присовокупило: Хам же бяше отец Ханаана? Не подумайте, прошу вас, чтобы это прибавлено было без цели: в божественном Писании нет ничего такого, что было бы сказано без всякой цели и не заключало бы в себе великой пользы. Так для чего же означено и прибавлено: Хам же бяше отец Ханаана? Писание хочет этим указать нам на крайнее невоздержание Хама, на то, что ни столь великое бедствие (потоп), ни такая тесная жизнь в ковчеге, не могли обуздать его, но между тем, как и старший брат его доселе еще не имел детей, он во время такого гнева (Божия), когда погибала вся вселенная, предался невоздержанию и не удержал необузданной своей похоти, но уже и тогда и так рано обнаружил свои порочныя наклонности. И вот, так как спустя немного, за нанесенное им оскорбление отцу, сын его Ханаан должен подвергнуться проклятию, божественное Писание предварительно уже показывает и делает нам известным и имя сына и невоздержность отца, дабы ты, когда впоследствии увидишь, что он окажет великую непочтительность к родителю, зная, что он давно уже и прежде был таков и не вразумился даже и несчастием. В самом деле, подобное бедствие могло бы совершенно обуздать сладострастную похоть, да и вообще ничто так не способно потушить этот пламень и это неистовство, как сильная скорбь и великое несчастие. Следовательно, кто и во время столь великаго бедствия обнаружил такую необузданную похотливость, тот какого может заслуживать прощения?

     Но здесь представляется нам еще другой, столь известный и всюду повторяемый, вопрос: почему за грех отца подвергается проклятию сын? Впрочем, чтобы нам теперь не слишком продолжить слово, отложим этот вопрос до другого времени, и, когда дойдем до того самаго места (в котором говорится об этом), тогда предложим и решение, какое внушит Бог. В божественном Писании, как я выше сказал, нет ничего такого, что было бы написано без какого-либо основания и причины. Итак, мы пока знаем, что Моисей не напрасно и не без цели упомянул об имени сына (Хамова), сказав: Хам же бяше отец Ханаана. Далее он говорит: трие от суть сынове Ноевы, и от сих разсеяшася по всей земли. Не пройдем без внимания, возлюбленные, и этих слов, но и из них уразумеем величие силы Божией. Трие, сказано, сии суть сынове Ноевы, и от сих разсеяшася по всей земли. Как это от троих произошло такое множество людей? Как они могли быть способными к этому? Как от столь немногих образовался весь мир? Как сохранились самыя тела их? Тогда не было врача, который бы лечил, не было никаких и других пособий (к сохранению здоровья). Еще не были построены города, а после такого бедствия (потопа) и пребывания в ковчеге, они вышли изнуренными и истомленными. Как же, оставаясь в таком одиночестве и в такой ужасной пустыне, не умерли? Как не погибли? Ведь страх и трепет, скажи мне, разве не потрясал их души и не возмущал их мыслей? Не удивляйся, возлюбленный: все это сделал Бог; все эти препятствия устранил Создатель природы; Его-то повеление, изрекшее: раститеся и множитеся, и наполните землю (Быт. I, 22), даровало и им (сыновьям Ноя) силу размножения. Так и израильтяне в Египте, хотя и были обременяемы брением и плинтоделанием (Исх. I, 14), однакож, и несмотря на это, размножались еще сильнее, и ни жестокое и безчеловечное повеление фараона, приказавшаго бросать в воду детей мужескаго пола, ни притеснение, какое они терпели от смотрителей за работами, не могло уменьшить их числа, напротив, они размножались более и более, потому что высшая сила действовала здесь вопреки (желаниям гонителей).

     5. Итак, когда повелевает Бог, то не старайся объяснять события по человеческому порядку. Будучи выше природы, Он не подчиняется порядку ея, но устрояет так, что самыя препятствия содействуют успеху дела. Так точно и теперь от этих троих (сыновей Ноя) Он заселил всю вселенную. От сих троих, говорит Писание, (люди) разсеяшася по всей земли. Видишь силу Божию, видишь как, не смотря на множество препятствий, ничто не останавливает Его хотения? Тоже самое можно видеть и на (христианской) вере. Столько было врагов, столько было гонителей: и цари, и тираны, и народы возставали и употребляли все средства, чтобы погасить искру веры; но вот от самих гонителей, хотевших препятствовать, возгорелся такой пламень благочестия, что объял все страны, обитаемыя и необитаемыя. Пойдешь ли ты к индийцам, или к скифам, или на самые пределы вселенной, или даже на океан -везде найдешь учение Христово, просвещающее души всех. То удивительно и необычайно, что вера православная преобразовала и самые варварские народы; и они научились любомудрствовать и, оставив прежния привычки, обратились к благочестию. Как от тех троих (сыновей Ноя) Создатель всяческих произвел такое множество людей, точно так и к вере, посредством одиннадцати рыбарей, неученых, простых, не смевших даже открыть и уста, Он обратил всю вселенную. Эти неученые и простые рыбари заградили уста философам и как бы на крыльях обтекли всю вселенную, посевая в ней слово благочестия, исторгая терния, истребляя древние обычаи и повсюду насаждая законы Христовы. Ни малочисленность и простота их, ни строгость (возвещаемых ими) повелений, ни привязанность всего рода человеческаго к древним обычаям, не могли служить для них препятствием, но все это устранила предшествовавшая им благодать Божия, так что они все делали легко, самыми препятствиями возбуждаясь к большей ревности. Так, однажды, претерпев побои, они пошли из синедриона радуясь, не просто о побоях, но о том, яко за имя Христово сподобишася безчестие прияти (Деян. V, 41); другой раз, будучи заключены в темницу и выведены оттуда ангелом, они опять стали делать тоже, что делали прежде, и пришедши в храм, сеяли слово учения, уловляя множество людей к благочестию; а потом, будучи опять задержаны, не только не стали от того недеятельнее, но показали еще большее дерзновение, став среди беснующагося и скрежещущаго зубами народа, и сказав: повиноватися подобает Богови паче, нежели человеком (Деян. V, 19-29). Видишь величие дерзновения? Видишь, как простые рыбари презирают такое множество людей, беснующихся и готовых совершить убийство и предать их смерти? Но, слыша об этом, возлюбленный, приписывай случившееся не самим апостолам, а вышней благодати, которая укрепляла и оживляла их ревность. Вот и сам блаженный Петр, когда исцелил хромого от рождения, и когда все изумлялись и удивлялись ему, с свойственною ему искренностию говорит: мужие, что на ны взираете, яко своею ли силою или благочестием сотворихом его ходити (Деян. III, 12)? Отчего, говорит, вы так изумились и удивились этому событию? Разве мы сами сделали это, разве своею силою возвратили ему здоровье и дали способность ходить? Что на ны взираете? Мы, с своей стороны, ничего не сделали, а только употребили свой язык (для произнесения слов); все устроил Господь и Создатель природы. Он, Бог Авраама и Исаака и Иакова, которых вы почитаете патриархами, Он, егоже вы предаете и отвергостеся его пред лицем Пилатовым, суждшу оному пустити, Он сделал это, Он, Егоже вы, святаго и праведного, отвергостеся, и испросисте мужа убийцу дати вам. Начальника же жизни убисте, егоже Бог воскреси от мертвых, емуже мы свидетели есмы. И о вере имене его сего, егоже видите и знаете, утверди имя его: и вера, яже его ради, даде ему всю целость сию пред всеми вами (Деян. III, 13-16).

     6. Велико дерзновение (апостолов); велика и неизреченна сила благодати, дарованной им свыше! Дерзновение этого блаженнаго (Петра) может служить очевиднейшим доказательством воскресения. В самом деле, какого еще большаго можно требовать знамения, когда тот, кто прежде креста не мог перенести угрозы и от простой служанки, теперь так противостоит иудейскому народу, и один с таким дерзновением является пред такою толпою, столь безпорядочно мятущеюся, и говорит ей такия слова, которыми может еще более возбудить ея неистовство? Видишь, возлюбленный, как и теперь оказывается тоже, о чем я сказал вначале? Когда кто воспламенится любовию к Богу, то уже не хочет более смотреть на предметы, подлежащие зрению телесному, но имея у себя другия очи, т. е. очи веры, постоянно устремляет ум свой к небесным, предметам, их созерцает, и, ходя по земле, делает все так, как будто живет на небе, не встречая ни в чем человеческом препятствия к подвигам добродетели. Такой человек не смотрит уже ни на приятности жизни, ни на противныя и тяжкия обстоятельства, но, проходя мимо всего этого, поспешает в свое отечество. Как бегущий с великим напряжением по чувственному поприщу не видит встречающихся, хотя бы они тысячу раз сталкивались с ним, но, устремив мысли свои к поприщу и быстро пробегая все, стремится к предположенной цели, так точно и старающийся идти поприщем добродетели и взойти от земли на небо оставляет все видимое внизу, все свое внимание обращает на поприще, и не останавливается, не удерживается ничем видимым, пока не достигнет самого верха (добродетели). Для человека с таким настроением ничего не значит и то, что кажется страшным в настоящей жизни: он не боится ни меча, ни пропасти, ни зубов зверей, ни пыток, ни рук палачей, ни другой какой-либо неприятности житейской; нет, пусть полежат пред ним горячия уголья, он пойдет по ним, как бы по лугу и саду; пусть угрожают ему другим каким-либо родом мучений, он не цепенеет при виде их и не уклоняется, потому что его душою овладело желание блага будущих, и он, как бы находясь вне тела, становится выше страданий и, будучи подкрепляем вышнею благодатию, даже и не чувствует телесных мучений.

     Поэтому, прошу, чтобы нам быть в состоянии легко выносить труды добродетели, покажем великую любовь к Богу, и, к Нему устремив наши мысли, не будем никаким предметом настоящей жизни останавливаться на этом поприще, но, помышляя о непрерывном наслаждении будущими благами, станем благодушно переносить все скорби настоящей жизни. Пусть ни безчестие не печалит нас, ни бедность не стесняет, ни болезнь телесная не ослабляет бодрости душевной, ни людское презрение и унижение не делает нас менее усердными к подвигам добродетели; но, все это стрясши с себя, как пыль, и, приняв бодрое и возвышенное настроение духа, будем таким образом во всем обнаруживать великое мужество и, как я вчера просил любовь вашу, постараемся примириться с врагами и все прочия страсти исторгнем из души нашей. Возмущает ли нас нечистая похоть - изгоним ее. Разжигает ли гневливость - утолим этот жар пением духовиых наставлений, показывающих гибельность этой страсти. Муж ярый, говорит Писание, не благообразен (Притч. XI, 25); и в другом месте: гневаяйся на брата своего всуе, повинен есть геенне огненней (Матф. V, 22). Возмущает ли нашу душу сребролюбие - постараемся бежать от этой губительной заразы, и исторгнем ее, как корень всех зол. Да и каждую из возмущающих нас страстей постараемся исправить, чтобы, воздерживаясь от злых и совершая добрыя дела, могли мы в тот страшный день удостоиться человеколюбия Божия, благодатию и щедротами единороднаго Сына Его, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.