СВЯТОГО ОТЦА НАШЕГО ИОАННА ЗЛАТОУСТОГО
БЕСЕДЫ О ПОКАЯНИИ.
К предыдущей странице Оглавление К следующей странице
БЕСЕДА ШЕСТАЯ.
Беседа о посте, сказанная в шестую неделю святыя Четыредесятницы.
КАК приятны для нас волны этого духовного моря, - приятнее и волн морских! Эти воздвигаются возмущением ветров, а те желанием слышать (поучение); эти, воздымаясь, приводят кормчего в великий страх, а те, появляясь, влагают в говорящего великое дерзновение. Эти служат знаком ярящегося моря, а те признаком радостной души; эти ударяясь о камни, производят глухой шум, а те, приражаясь к слову учения, издают приятный звук. Равным образом и дуновение легкого ветра, когда падает на нивы и то приклоняет к земле, то поднимает вверх головки колосьев, - представляет на суше подобие морских волн. Но и тех нив приятнее эта нива [1], потому что не дуновение ветерка, а благодать Св. Духа возбудила и согрела души ваши; и огонь, о котором некогда сказал Христос: огня приидох воврещи на землю, и что хощу, аще уже возгореся (Лук. XII, 49), - этот огонь, вижу я, ввергнут и горит в душах ваших. Поелику же страх Христов возжег для нас столько лампад, то вольем в них елей учения, дабы свет у нас был продолжительнее.
Вот уже время поста склоняется у нас к концу; дошедши до средины поприща, мы подошли уже к концу (его), потому что, как тот, кто начал, двинулся к средине, так тот, кто дошел до средины, касается конца. Итак, время (поста) склоняется к концу, и ладья смотрит уже в пристань; но дело не в том, чтобы войти в пристань, а чтобы ввести (в нее) ладью не без прибыли. Прошу всех вас и молю, пусть каждый в своей совести рассмотрит (свою) торговлю постом, и если найдет, что прибыток велик, пусть еще умножает (его) торговлею; если же (найдет, что) ничего не собрано, пусть употребит на эту торговлю остальное время. Пока стоит ярмарка, станем торговать для приобретения большой прибыли, чтобы не уйти (нам) с пустыми руками, чтобы, подъявши труд поста, не лишиться награды за пост. Можно ведь и понести труд поста, и не получить награды за пост. Как? Когда от пищи мы воздерживаемся, а от грехов не удерживаемся; когда мяса не едим, а поедаем домы бедных; когда вином не упиваемся, а упиваемся злою похотью; когда весь день проводим без пищи, и весь же день бываем на бесстыдных зрелищах. Вот и труд поста, и никакой награды за пост, когда ходим на зрелища беззакония. Не к вам (мое) слово; знаю, что вы чисты от вины; но опечаленные имеют обычай изливать гнев на присутствующих, когда нет при них виновников (их печали). Какая выгода постящимся ходить на зрелища беззакония, посещать общее училище бесстыдства, публичную школу невоздержания, восседать на седалище пагубы? Да, не погрешит тот, кто сцену, это пагубнейшее место, полное всякого рода болезней, эту вавилонскую печь, назовет и седалищем пагубы, и школою распутства, и училищем невоздержания, и всем, что ни есть постыднейшего. Действительно, дьявол, ввергнув город в театр, как бы в какую печь, затем поджигает снизу, подкладывая не хворост, как некогда иноплеменник тот [2], не нефть, не паклю, не смолу, а что гораздо хуже этого, любодейные взгляды, срамные слова, развратные стихотворения и самые негодные песни. Ту печь разожгли руки иноплеменнические, а эту печь разжигают помыслы, более неразумные, чем иноплеменники. Эта печь хуже той, потому что и огонь (здесь) пагубнее: он не тела сожигает, но разрушает благосостояние души; а еще хуже то, что горящие (в этом огне) даже и не чувствуют, потому что если бы чувствовали, то не производили бы громкого смеха при виде того, что происходит. А это-то и хуже всего, когда больной не знает даже и того, что он болен, и сгорая жалким и бедственным образом, не чувствует воспалений. Какая польза в посте, когда тело ты лишаешь дозволенной законом пищи, а душе даешь пищу противозаконную; когда целые дни просиживаешь там (в театре), смотря на посрамление и унижение общей (человеческой) природы, на жен - блудниц, на лицедеев, которые, собирая все, что есть худого в каждом доме, представляют зрелища любодеяния? Да, там можно видеть и блудодеяния, и прелюбодеяния, можно слышать и богохульные речи, так что болезнь проникает в душу и чрез глаза, и чрез слух; (там лицедеи) представляют чужие несчастия, от чего дано им и позорное имя. Итак, какая прибыль от поста, когда душа питается всем этим? Какими глазами посмотришь ты на жену после тех зрелищ? Как взглянешь на сына, как да слугу, как на друга? Надобно пли быть бесстыдным, рассказывая о том, что бывает там, или молчать, краснея от стыда. Но отсюда уходишь не таким, нет, ты можешь смело пересказывать дома все, что здесь говорится, - вещания пророческие, учения апостольские, законы Господни, - можешь предлагать всю трапезу добродетели; а таким повествованием жену ты сделаешь более целомудренною, сына более разумным, слугу более преданным, друга более искренним, да и самого врага заставишь прекратить вражду.
2. Видишь, как эти наставления во всем спасительны, а те представления совершенно непотребны. Какая же польза в посте, скажи мне, когда телом ты постишься, а глазами любодействуешь? Ведь любодеяние состоит не только в соитии или совокуплении телесном, но и в бесстыдном взгляде. Какая же польза, когда ты бываешь и здесь, и там? Я учу, а тот развращает; я прилагаю лекарство к болезни, а тот усиливает причину болезни; я погашаю пламя природы, а тот разжигает пламя похоти. Какая же польза, скажи мне? Един созидаяй, а другий разоряяй, что успеет более, токмо труд (Сир. XXXIV, 23)? Итак, будем проводить время - не здесь и там, но только здесь, чтобы здесь проводить его с пользою, не попусту, не напрасно и не в осуждение. Един созидаяй, а другий разоряяй, кто успеет более, токмо труд? Если бы даже и много было созидающих, а один разоряющий, и тогда легкость разрушения восторжествовала бы над множеством созидающих. Поистине, великий стыд, что и юноши, и старцы спешат к таким занятиям. И пусть бы зло ограничивалось только стыдом, хотя и это для человека благородного не легко, напротив для благоразумного весьма важная потеря - и позор и стыд; но не в стыде только наказание, нет, за это угрожает еще великая казнь и мучение. Сидящие там (на зрелищах) все, по необходимости, уловляются грехом любодеяния, не потому, чтобы совокуплялись с находящимися там женами, а потому, что смотрят на них бесстыдными глазами. А что и они неизбежно становятся виновными в любодеянии (в доказательство этого), скажу вам не свое слово, чтоб вы не пренебрегали (им), но прочитаю вам закон Божий, которым уже нельзя пренебрегать. Что же говорит закон Божий? Слышасте, яко речено бысть древним: не прелюбы сотвориши: Аз же глаголю вам, яко всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Матф. V, 27, 28). Видел ты совершенного прелюбодея? Видел вполне учиненный грех? И что еще хуже - прелюбодея, уличенного в любодеянии, не на человеческом, но на Божественном судилище, где наказания нескончаемы? Всяк иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем. (Спаситель) исторгает не болезнь только, но и корень болезни. Корень любодеяния бесстыдная похоть, потому Он наказывает не только за любодеяние, но и за похоть, матерь любодеяния. Так поступают и врачи: они вооружаются не только против болезней, но и против самых причин (их); и если увидят, что больны глаза, останавливают течение худых мокрот сверху, из висков. Так делает и Христос. Любодеяние есть тяжкая глазная болезнь, болезнь глаз, не только телесных, но еще более душевных; поэтому (Он) там и остановил ток бесстыдства страхом закона; поэтому и определил наказание не только за любодеяние, но и за похоть. Уже любодействова с нею, в сердце своем: а когда растлено сердце, то что пользы в остальном теле? Когда в растениях и деревьях увидим сердцевину изъеденною, мы уже ни во что ставим остальную часть: так и в человеке, когда сердце погибло, тщетно уже здоровье остального тела. Возница пал, погиб, низринут: так напрасно уже бегут кони. Труден закон и имеет в себе много тяжкого, зато великий дает и венец; таковы именно дела трудные, что они доставляют великие награды. Но ты обращай внимание не на труд, а размышляй о воздаянии; так бывает и в житейских делах. Если будешь иметь в виду трудность подвигов, дело покажется тяжелым и невыносимым, а если будешь смотреть на награду, оно будет легко и удобоносимо. Так и кормчий, если бы смотрел только на волны, - никогда бы не вывел ладьи из пристани: но, смотря на прибыток, а не на волны, он отваживается пускаться и в неизмеримое море. Так и воин, если будет смотреть на раны и поражения, - никогда не наденет брони; если же будет смотреть не на раны, а на трофеи и победы, то устремится на сражение, как на луг. Таким образом и тяжкое по природе становится легким, когда мы не о трудах только размышляем, но и смотрим на награды за них. Хочешь ли знать, как трудное по природе становится легким? Послушай Павла, который говорит: еже бо ныне легкое печали по преумножению в преспеяние тяготу вечную славы соделовает нам (2 Кор. IV, 17). Слова эти загадочны. Если печали, то как легкое? Если легкое, то как печали? Одно с другим несовместно. Но (Павел) разрешил загадку, показав легкость (печали) следующими затем словами. Какими? Не смотряющим нам видимых. Предложил венец - и сделал подвиг легким; показал награду - и облегчил труды. Так и ты, когда увидишь жену, красивую лицом и в светлой одежде; когда увидишь, что похоть подстрекает (тебя), и что душа (твоя) ищет этого зрелища: воззри на уготованный тебе на небе венец - и пройдешь мимо такого зрелища. Ты увидел подобную тебе рабыню? Помысли о Владыке - и, несомненно, прекратишь недуг. Если и дети, идя за учителем, не резвятся, не смотрят по сторонам, не пугаются, тем более ты не испытаешь ничего такого, видя при себе мысленно Христа. Иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем. С удовольствием и очень часто повторяю я слова этого закона; о, если бы мог я и целый день говорить об этом вам, или лучше, не вам, но виновным в грехах, - а впрочем и вам, потому что и вы будете более безопасны, и находящиеся в болезни скорее выздоровеют. Иже воззрит на жену ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем.
3. Одного чтения этих слов достаточно для очищения всякой гнилости греха. Но будьте снисходительны: мы очищаем раны, а очищающему раны необходимо употреблять и острые лекарства. Чем долее будете вы внимать (этим) словам, тем более будет очищаться гной. Как огонь, чем сильнее объемлет золото, тем более истребляет ржавчину; так и страх, внушаемый этими словами, чем глубже проникнет в душу вашу, тем более очистит весь грех невоздержания. Сожжем же его здесь словом учения, чтобы не быть нам в необходимости сожечь его там - огнем геенским: этот огонь не коснется души, отшедшей отсюда чистотою, но он обымет душу, отшедшую отсюда во грехах. Когождо дело, говорит Писание, яковоже есть, огнь искусит (1 Кор. III, 13). Будем испытывать самих себя ныне без болезни, чтобы не быть испытанными тогда с болезнью. Что ни говори, скажешь, а закон труден. Что же? Бог повелевает нам невозможное? Нет, говорю я; сомкни свои уста, не обвиняй Господа; это не оправдание, а новый грех хуже прежнего. А что у многих грешников есть обычай взводить обвинение на Господа, - так послушай. Приступил получивший пять талантов и принес другие пять; приступил получивший два таланта и принес другие два; приступил получивший (один) талант и, поелику не мог принести другого таланта, то вместо таланта принес обвинение. Как? Видех тя, говорит, яко жесток еси. О, бесстыдный раб! Он не довольствуется грехом, но взносит еще обвинение на господина: жнеши, идеже не сеял еси, и собираеши, идеже не расточил еси (Матф. XXV, 20-24). Так и в настоящей жизни все те, которые не делают ничего доброго, усугубляют грехи свои обвинением Господа.
Итак, не обвиняй Господа: Он не заповедал невозможного? Хочешь знать, что Он не заповедал невозможного? Многие делают даже больше заповеданного, но они не сделали бы этого при всем своем усердии, если бы заповеданное было невозможно. Господь не заповедал девства, а многие хранят (его); не заповедал нищеты, а многие бросают свое (имущество), свидетельствуя делами, что заповеди закона весьма легки: они сделали бы больше заповеданного, если бы заповеданное не было легким. Господь не заповедал девства, потому что кто заповедует девство, тот подчиняет человека необходимости закона и против воли его, а кто только советует, тот оставляет слушателя господином (своей) воли. Посему-то и Павел говорит: о девах же повеления Господня не имам, совет же даю (1 Кор. VII, 25). Видишь, не повеление, но совет? Видишь, не заповедь, а внушение? А тут большая разность: одно - дело необходимости, другое - дело произволения. Не повелеваю, говорит, чтобы не обременить; убеждаю и советую, чтобы склонить. Так и Христос не сказал: все пребывайте в девстве, потому что, если бы Он повелел быть девственниками всем, и эту заповедь сделал законом, то и исполнивший (ее) не получил бы той великой чести, какую получает теперь, и преступивший понес бы самое тяжкое наказание. Видишь, как Законодатель щадит нас, как печется о нашем спасении? Разве Он не мог дать и эту заповедь и сказать: хранящие девство да прославятся, а не хранящие да будут наказаны? Но (чрез это) Он обременил бы нашу природу, а Он щадит ее. Он поставил девство вне поприща, поставил выше места борьбы, чтобы и соблюдающие обнаружили величие своей души, и несоблюдающие воспользовались снисхождением Владыки. Не дал Он также заповеди и о нищете, не просто сказал: продай имение твое, но: аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое (Матф. XIX, 21). Пусть (это) будет в твоей воле; будь господином (своего) намерения; не принуждаю, не обременяю; нет, исполняющего я венчаю, а не исполняющего не наказываю. Что делается по повелению и долгу, то не заслуживает великой награды; а что по произволению и собственной ревности, то доставляет блистательные венцы. И свидетелем этого представляю Павла: аще благовествую, говорит он: несть ми похвалы. Почему? Нужда бо ми належит. Горе же мне есть, аще не благовествую (1 Кор. XI, 16). Видишь, исполняющий предписанное законом не заслуживает великой награды, потому что это необходимая обязанность; а неисполняющий подлежит наказанию и мучению. Горе, говорит, мне есть, аще не благовествую. А в рассуждении прочего, что (зависит) от произволения, не так; но что? Кая убо ми есть мзда? Да благовествуяй без мзды, положу благовестие Христово, во еже не творити ми по области моей (ст. 18). Там был закон, поэтому (Павел) не заслуживал великой награды; а это было делом произволения, потому он получил великую награду.
4. Все это сказано мною не без причины, но ради закона Божия, чтобы показать, что он не тяжек, не обременителен, не труден и не неисполним. Теперь же докажем это и самыми словами Христа. Иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем. Знал это и Христос, что многие будут обвинять закон в трудности: посему не предложил его просто и в отдельности, но тут же припоминает и древний закон, чтобы чрез сравнение показать и легкость (закона), и свое человеколюбие. А как, - послушайте. Не сказал просто: иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (слушайте это со вниманием); но прежде напомнил о древнем законе, говоря: слышасте, яко речено бысть древним, не прелюбы сотвориши: Аз же глаголю вам: всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем. Видел ты два закона - древний и новый, (один), который дал Моисей, и (другой), который вводит сам Он? Впрочем и тот (Моисеев) Он же дал, потому что и чрез Моисея Он говорил. А откуда видно, что и тот закон дал Он же? Приведу свидетельство не из Иоанна и не из апостолов, так как у меня теперь состязание с иудеями, но из пророков, которым они, кажется, верят, - из них докажу, что и древний, и новый (завет) имеют одного Законодателя. Итак, что говорит Иеремия? Завещаю вам завет нов (Иер. XXXI, 31). Видишь и нового (завета) имя в ветхом? Видишь, что и это название известно стало за столько лет? Завещаю вам завет нов. Но откуда видно, что и ветхий завет Он же (Христос) дал? Сказавши: завещаю вам завет нов, (Господь) присовокупил: не по завету, егоже завещах отцем вашим (ст. 32). Это так; но все еще мы не доказали своего предмета. Надобно выставить на вид и объяснить все, что представляет случай к спору, чтобы наше слово со всех сторон было чисто и чтобы бесстыдным не осталось никакой отговорки. Завещаю вам завет нов, не по завету, егоже завещах отцем вашим. Бог постановил завет с Ноем, когда был потоп, желая избавить нас от страха, чтобы мы, и при виде наводнения, и всегда, как видим дождь, не боялись, что и опять будет та всеобщая гибель; поэтому, говорит, завещаю завет с тобою, и со всякою плотию (Быт. IX, 9). Постановил также с Авраамом завет обрезания; постановил и чрез Моисея завет, известный всем. Иеремия сказал: завещаю вам завет нов, не по завету, егоже завещах отцем вашим. Скажи, каким отцам? И Ной был отец, и Авраам был отец: о каких же говорит Он отцах? Неопределенность лиц производит темноту. Здесь будьте внимательны. Не по завету, егоже завещах отцем вашим. Дабы ты не сказал, что (Бог) говорит о завете с Ноем, - дабы не сказал, что говорит о завете с Авраамом, - Он вот как напомнил и о самом времени заветов. Сказав: завещаю вам завет, не по завету, егоже завещах отцем вашим, тут же указал и на время: в день, в онь же емшу ми за руку их, извести я от земли египетския. Видишь, какую ясность сообщило определение времени? Теперь уже и иудей не противоречит: вспомни время, и прими законодательство. В день, в онь же емшу ми за руку их. Но для чего Бог говорит и об образе исхода (иудеев из Египта)? Емшу ми за руку их, извести я из земли египетския. Чтобы показать Свою отеческую любовь, Он вывел их, не как рабов, но взял, как отец дитя, и так освободил; не повелел, как рабу, позади себя идти, но взял за правую руку, как сына благородного и свободного, и так вывел. Видел ты, что у обоих заветов Законодатель один? Теперь, когда состязание мы уже кончили, я докажу тебе это же и из нового (завета), чтобы ты видел согласие (обоих) заветов. Видел ты пророчество посредством слов? Познай и пророчество посредством образов. Но как и это опять неясно, что такое пророчество посредством образа, и что такое пророчество посредством слова, - то и это вкратце объясню. Пророчество посредством образа есть пророчество событий, а другое пророчество есть пророчество посредством слов; разумнейших (Господь) убеждал словами, а неразумных видением событий. Так как имело произойти событие великое, и Бог имел принять на Себя плоть; так как земля имела сделаться небом, и наше естество возвыситься до благородства ангелов; так как проповедь о будущих благах превышала надежду и ожидание, - то, чтобы новое и необычайное, явившись внезапно, не смутило тех, которые тогда будут его видеть и слышать, (Бог) заранее предъизображал (все это) посредством дел и слов, и таким образом приучал наш слух и зрение и приготовлял будущее. А это и было то самое, о чем мы говорили, т. е. что означает пророчество посредством образа и что означает пророчество посредством слова: одно - посредством событий, другое - посредством слов. Скажу тебе пророчество и событием и словом об одном и том же: яко овча на заколение ведяся, и яко агнец пред стригущим его (Иса. LIII, 7). Это пророчество словом. А когда Авраам приносил Исаака, то, увидев овна, запутавшегося рогами, принес его в жертву на самом деле, и в нем, как в образе, предвозвестил нам спасительную страсть.
5. Хочешь, докажу тебе делами, что как я говорил, оба эти завета имеют одного Законодателя? Видел овча в (пророчестве посредством) слова (Иса. LIII, 7): познай (его) и в событии. Глаголите ми, иже под законом хощете быти (Гал. IV, 21). Хорошо (апостол) сказал: хощете быти, - потому что (они) не были; а если бы были под законом, то не были бы под законом. Слова эти, может быть, загадочны: (объясним их). Закон внимательных (к нему) приводит ко Христу; а кто отвергает Учителя (Христа), тот не знает и детоводителя (закона, Гал. III, 25). Потому, говорит, глаголите ми, иже под законом хощете быти, закона ли не слушаете: (писано бо есть), яко Авраам два сына име, единаго от рабы, а другаго от свободныя, яже суть иносказаема (Гал. IV, 22, 24). Видишь пророчество посредством события? Иметь жен - не слово, а событие. Я показал тебе рабу и свободную в словах, что один Законодатель обоих заветов: узнай (теперь) то же самое и в образах. Авраам имел двух жен: это два завета и один Законодатель. Как там овен и овен - один в слове, другой в деле, и при этом великое согласие в делах и словах, так и здесь два завета, и их-то Иеремия предрек словом, а Авраам изобразил событием, - тем, что имел двух жен, потому что как один муж и две жены, так один Законодатель и два завета. Но все это сказано и предложено (мною) - не должно ведь отступать от предмета - по поводу слов: иже воззрит на жену ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем. Так, но дело, для которого все это мы предложили, в том, для чего (Христос) читает им (Своим слушателям) древний закон? Он говорит им: слышасте, яко речено бысть древним: не прелюбы сотвориши. Знал Он, что заповедь трудна, не сама по себе, но по нерадению слушающих. Многое и легкое само по себе становится неудобоисполнимым, когда мы нерадивы, равно как и трудное делается легким и удобоносимым, когда мы ревностны, потому что трудность - не в природе вещей, но в воле делающих. А что это так, видно из следующего, мед по своей природе сладок и весьма приятен, но для больных он и горек, и неприятен, однако же не по собственной природе, а по болезни тех. Так и закон, если кажется трудным, то не по своей природе, но по нашему нерадению. Немногого стоит мне труда доказать, что он легок для исполнения; чтобы сделать его трудным, для этого надлежало бы сказать иное. Теперь Он говорит: убегай взгляда на жену, отложи невоздержание; а чтобы он был трудным, для этого надлежало бы сказать наоборот: ближе знакомься с женщинами, засматривайся на чужую красоту, и затем побеждай похоть. Вот это было бы трудно. А что Он говорит: беги от печи, удались от огня, не приближайся к пламени, чтобы быть тебе невредимым, - это весьма легко, потому что такая заповедь сообразна с природою. Слышасте, яко речено бысть древним: нв прелюбы сотвориши. Итак, для чего (Христос) напоминает нам о древнем законе, намереваясь ввести другой? Дабы ты из сравнения (обоих законов) познал, что нет противоречия между тем и другим, потому что когда бывает сравнение (двух предметов), то суждение (о них) становится очевиднее. Так как некоторые готовы были возразить, что (Христос), говоря это, вводит противный прежнему закон, то вот, говорит Он, Я полагаю оба закона рядом: испытай и познай их согласие. Впрочем, делает Он так, не для этого только, но и для того, чтобы показать, что (новый закон) и легок, и благовременно вводится. С этою целью говорит: слышасте, яко речено бысть древним: не прелюбы сотвориши: столько-то времени вы упражнялись в древнем законе! Как учитель, обращаясь к ленивому отроку, который хочет еще заниматься старыми уроками, и намереваясь повести его к высшим (познаниям), говорит: подумай, сколько времени употребил ты на это ученье, - так и Христос: чтобы напомнить, что (слушатели) много времени упражнялись в древнем законе и (много) посвятили ему, и что пора уже перейти к высшему закону, указал им на бывшее некогда у отцов их законодательство, говоря: слышасте, яко речено бысть древним: не прелюбы сотвориши. То сказано было древним, - Аз же глаголю вам. Если бы Он говорил древним, ты имел бы причину жаловаться, потому что тогда природа наша была менее совершенна; а когда природа (наша) пришла в большую силу и сделалась более совершенною, тогда уже настало время и для учения более совершенного. Поэтому Христос, лишь только еще начинает законодательство, (в предотвращение того), чтобы кто-нибудь, видя большую строгость любомудрия, не предался беспечности и нерадению, говорит: аще не преизбудет правда ваша, паче книжник и фарисей, не внидете в царствие небесное (Матф. V, 20). Большего от меня требуешь труда? Почему? Разве я не одинаковой природы с теми (древними)? Разве я не (такой же) человек, как и они? Так, чтобы не сказали этого, зачем т. е. увеличил для нас труды, зачем назначил большие подвиги, Господь наперед отстранил это возражение, сказав о царстве небесном: большие, говорит, предлагаю я и награды. Сказав о трудах, сказав о подвигах, сказав о большей строгости законодательства, Он напомнил о наградах. Не Палестину, говорить, даю вам, не землю, текущую млеком и медом - нет, предлагаю вам самое небо. Впрочем, если мы имеем преимущество (пред древними), в наградах за добродетели, то подлежим, в случае преступления закона, и большему наказанию за грехи. Как жившие до закона подверглись легчайшему наказанию, чем те, кто жил во время закона: елицы бо, говорит, без закона согрешиша, без закона и погибнут (Рим. II, 12), то есть, не будут иметь обвинителем своим закона, но произнесу, говорит, приговор над ними чрез самую природу их, между собою помыслом осуждающим, или отвещающим, - так и согрешающие под благодатию потерпят тягчайшее наказание, чем те, которые согрешали в законе. Различие между теми и другими Павел показал так: отвергся кто закона Моисеева, без милосердия при двоих, или триех свидетелях умирает. Колико мните горшия сподобится муки, иже Сына Божия поправый, и кровь заветную скверну возмнив, еюже освятися, и Духа благодати укоривый (Евр. X, 28, 29)? Видишь, под благодатию наказание больше, так как и награды больше? Но как я напомнил вам о страшных и духовных тайнах, то убеждаю вас, и молю, и прошу, и желаю со всем усердием, да приступаете к этой страшной трапезе, отложив всякий грех. Мир, говорит апостол, имейте со всеми и святыню, ея же кроме никто же узрит Господа (Евр. XII, 14). А кто недостоин видеть Господа, тот недостоин и приобщения тела Господня. Поэтому Павел говорит: каждый да искушает себе, и тако от хлеба да яст и от чаши да пиет (1 Кор. XI, 28). Не обнаружил раны, не выставил вины на всеобщий позор, не представил свидетелей преступления: нет, внутри - в совести, в отсутствии всех, кроме всевидящего Бога, твори суд и исследование своих грехов, и, разбирая всю жизнь, веди грехи на судилище ума; исправь проступки, и потом уже с чистою совестью приступай к священной трапезе, и причащайся святой жертвы. Это имея в уме, также помня сказанное нами о невоздержании и то, какое наказание угрожает бесстыдно смотрящим на лица жен, а прежде и геенны имея пред очами страх и любовь Божию, будем очищать себя во всем и таким образом приступать к священным тайнам, да приимем их не в суд и осуждение, но во спасение и здравие души, и в непрестанную надежду на это спасение, о Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.
[1] Т. е. собрание слушателей.
[2] Т. е. Навуходоносор, царь вавилонский.